Дипломная работа на тему "СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ХИЩЕНИЯ [ID 41236]"

Дипломная работа была написана в 2024 году. Студента она не устроила, средства вернули. Выкладываю бесплатно в качестве примера- образца. Выполняю любые дипломные работы Синергии и МТИ (МОИ) не дорого, качественно и в срок

Описание работы

Негосударственное образовательное частное учреждение
высшего образования
«Московский финансово-промышленный университет «Синергия»
УТВЕРЖДАЮ
Руководитель
магистерской диссертации

_______________________
И.О. Фамилия

Факультет
Кафедра

КОНЦЕПЦИЯ
выпускной квалификационной работы – магистерской диссертации

Обучающийся

1. Тема магистерской диссертации

СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЗА ХИЩЕНИЯ

2. Исходные данные по магистерской диссертации
Анализ действующего уголовного законодательства Российской Федерации.
Судебная практика по делам о хищениях за последние 5 лет.
Научные публикации и комментарии к УК РФ.

3. Обоснование актуальности темы магистерской диссертации
В условиях современной экономики хищения остаются одной из наиболее распространённых форм преступлений, наносящих значительный ущерб обществу, бизнесу и государству. Актуальность исследования заключается в выявлении пробелов в уголовно-правовом регулировании и необходимости совершенствования норм законодательства для эффективного противодействия данному виду преступлений.

4. Цель исследования
Разработка предложений по совершенствованию уголовно-правового регулирования ответственности за хищения в Российской Федерации.

5. Задачи исследования

6.1. Изучить сущность и виды хищений в уголовном праве РФ.
6.2. Проанализировать пробелы и коллизии в правоприменении норм об уголовной ответственности за хищения.
6.3. Исследовать зарубежный опыт регулирования уголовной ответственности за хищения.
6.4. Разработать рекомендации по совершенствованию уголовного законодательства.

6. Организация, результаты деятельности которой использованы в магистерской диссертации в качестве объекта исследования
Судебные органы РФ (обобщение практики рассмотрения дел).
Министерство внутренних дел РФ (данные о раскрываемости преступлений).

7. Предполагаемые методы исследования
Анализ нормативно-правовых актов и судебной практики.
Сравнительно-правовой метод (анализ зарубежного опыта).
Социологические методы (анализ мнений экспертов).

8. Ожидаемые основные результаты исследования
Выявление и классификация ключевых проблем уголовной ответственности за хищения.
Разработка предложений по устранению пробелов и коллизий в законодательстве.
Формулирование рекомендаций для повышения эффективности правоприменения.

9. Содержание разделов магистерской диссертации (наименование глав и параграфов)
Глава 1. Теоретические основы уголовной ответственности за хищения
1.1. Понятие и сущность хищения как уголовно-наказуемого деяния.
1.2. Классификация видов хищений в уголовном законодательстве РФ.
1.3. Историческое развитие института уголовной ответственности за хищения в России.
Глава 2. Проблемы правоприменения норм об уголовной ответственности за хищения в РФ
2.1. Анализ коллизий и пробелов в уголовном законодательстве, регулирующем ответственность за хищения.
2.2. Особенности квалификации различных видов хищений: теоретический и практический аспекты.
2.3. Судебная практика по делам о хищениях: основные проблемы и тенденции.
Глава 3. Совершенствование уголовной ответственности за хищения
3.1. Рекомендации по устранению пробелов и коллизий в законодательстве РФ.
3.2. Использование зарубежного опыта для совершенствования уголовного законодательства.
3.3. Перспективы развития института уголовной ответственности за хищения в условиях цифровой экономики.

10. Перечень приложений к магистерской диссертации
Таблицы с данными о судебной практике.
Графики статистики хищений в РФ за последние 5 лет.
Анализ зарубежного законодательства (переводы фрагментов).


Дата утверждения концепции: «____»_____________ 20___ г.

Обучающийся
подпись расшифровка

Содержание
Введение 5
Глава 1. Теоретические основы уголовной ответственности за хищения 2
1.1. Понятие и сущность хищения как уголовно-наказуемого деяния 11
1.2. Классификация видов хищений в уголовном законодательстве РФ 19
1.3. Историческое развитие института уголовной ответственности за хищения в России 27
Глава 2. Проблемы правоприменения норм об уголовной ответственности за хищения в РФ 41
2.1. Анализ коллизий и пробелов в уголовном законодательстве, регулирующем ответственность за хищения 41
2.2. Особенности квалификации различных видов хищений: теоретический и практический аспекты 49
2.3. Судебная практика по делам о хищениях: основные проблемы и тенденции 68
Глава 3. Совершенствование уголовной ответственности за хищения 75
3.1. Рекомендации по устранению пробелов и коллизий в законодательстве РФ 75
3.2. Использование зарубежного опыта для совершенствования уголовного законодательства 82
3.3. Перспективы развития института уголовной ответственности за хищения в условиях цифровой экономики 90
Заключение 99
Список используемой литературы 10


Введение

Актуальность исследования. В условиях современной экономики остается одна из наиболее известных форм преступлений, наносящих ущерб обществу, бизнесу и государству. Рост цифровых технологий, развитие теневой экономики, совершенствование схем мошенничества и другие факторы приводят к возникновению случаев совершения преступлений, связанных с хищничеством, что требует постоянного уголовно-правового регулирования. Несмотря на существующие нормативно-правовые основы, практика применения уголовного законодательства сталкивается с рядом проблем. Одним из главных является размытость границ между различными финансовыми показателями, что дает трудности в квалификации преступлений и, с точки зрения теории, неоднозначность в правоприменении. В частности, речь идет о дифференциации таких составов, как мошенничество, присвоение и растраты, а также о проблемах квалификации новых форм хищений, возникающих в цифровой среде.
Дополнительные условия в части ограничения уголовной и административной ответственности за хищение в зависимости от размера причиненного ущерба. Действующие нормы зачастую не учитывают экономическую ситуацию и специфику различных отраслей промышленности, что может привести к несоразмерности наказаний. Особое значение в современных условиях принятого противодействия хищениям, осуществляемым с использованием цифровых технологий, включая кибермошенничество, методы скрытого владения с помощью электронных платежных систем и злоупотребление доверием в онлайн-среде. Отсутствие четкого соглашения о регламентации в этой сфере затрудняет квалификацию таких дел и повышает риски их совершения.
Несмотря на динамику преступности в сфере хищений в Российской Федерации, имеющую тенденцию к сокращению (по сведениям МВД России в 2024 году отмечается сокращение числа преступлений, связанных с посягательствами на собственность – разбойных нападений на 17,3%, грабежей на 22,1%, краж на 4%, актуальность применения адекватной меры наказания и его принудительного исполнения остаётся высокой. Удельный вес преступлений против собственности от общего количества всех совершенных противоправных деяний составил в 2024 году 55,9%.
Таким образом, актуальность исследования заключается в необходимости указания присутствующих пробелов в уголовно-правовом регулировании хищений, анализа практики его применения и выработки предложений по совершенствованию законодательных норм. Исследование позволит определить возможные пути развития уголовного законодательства в направлении повышения его эффективности в регионе с хищениями, а также обеспечить единообразные подходы в правоприменительной практике.
Степень разработанности (изученности) темы исследования. Вопрос уголовной ответственности за хищение традиционно является предметом научных дискуссий и правоприменительной практики. Эта проблема широко освещена в отечественной и зарубежной юридической литературе, однако развитие экономических и технологических реалий требует постоянных уточнений и появления подходов к регулирования и квалификации хищений. Основы правового регулирования хищений заложены в Уголовном кодексе Российской Федерации, в частности, в главах, совершивших преступления против собственности. В нормативных актах и постановлениях высших судебных структур представлены разъяснения по вопросам квалификации различных видов хищений, в том числе кражи, мошенничества, присвоения и растраты. Однако, несмотря на существующие законодательные основы, на практике сохраняются вопросы разграничения этих последствий, особенно в части оценки умысла, способов хищения и размеров последствий.
В научной работе проблема уголовной ответственности за грубые нарушения в работе таких исследований, как Я.И. Гростий, И.М. Тяжкова, Л.Д. Гаухман, В.В. Лунеев, которые анализируют эволюцию уголовного законодательства, правоприменительную практику и особенности квалификации преступлений, преступлений с хищением. уделено внимание вопросам дифференциации уголовной ответственности, в том числе критериев, по которым деяние относится к административному или уголовному правонарушению. Современные исследования также касаются новых форм хищничества, возникших в условиях цифровой экономики. В частности, изучается киберпреступность, мошенничество с использованием информационных технологий, криптовалют и других цифровых активов. Такие аспекты разрешены в работе А.Г. Гриненко, В.А. Имя, Д.В. Галкина, где анализируются правовые проблемы борьбы с киберпреступлениями и необходимость адаптации уголовного законодательства к меняющимся условиям.
Однако, несмотря на высокий уровень проработанности темы, ряд аспектов остается недостаточно изученным. Среди них можно выделить:
Проблемы квалификации и разграничения традиционных и современных форм хищения, особенно в сфере цифровой экономики.
Вопросы уголовной ответственности за преступления, совершенные с использованием современных технологий и сложных мошеннических схем.
Соотношение уголовной и административной ответственности за мелкие и крупные хищения.
Эффективность действующих мер и их соразмерность причиненному ущербу.
Таким образом, несмотря на пристальное внимание к данной проблеме со стороны ученых и правоприменителей, современные вызовы требуют дальнейшего изучения и рассмотрения уголовного законодательства, направленного на повышение его эффективности в регионе с хищениями.
Цель исследования: разработка предложений по совершенствованию уголовно-правового регулирования ответственности за хищения в Российской Федерации.
Задачи исследования:
- изучить сущность и виды хищений в уголовном праве РФ;
- проанализировать пробелы и коллизии в правоприменении норм об уголовной ответственности за хищения;
- исследовать зарубежный опыт регулирования уголовной ответственности за хищения;
- разработать рекомендации по совершенствованию уголовного законодательства.
Объектом исследования выступают общественные отношения в области уголовно-правового регулирования ответственности за хищения, а также практика применения норм уголовного законодательства, направленных на противодействие преступникам, приводящее к гибели людей.
Предметом исследования являются нормы уголовного права, регулирующие общественные отношения, связанные с квалификацией, расследованием и явлениями за совершение хищений, а также проблемы их возникновения в условиях современных экономических и технологических вызовов.
Методы исследования: При проведении исследования были применены общенаучные и частнонаучные методы, позволяющие комплексно изменить вопросы уголовной ответственности за хищение.
Исторический метод позволяет изучить эволюцию уголовно-правового регулирования ответственности за хищничество в России и зарубежных странах, например, изменения в законодательном подходе к изменению следствий.
Метод сравнительного правоведения применяется при анализе правовых систем различных государств (США, Великобритании, Германии, Франции и РФ), что позволяет выявить различия в подходах к уголовной ответственности за хищение и определить перспективные направления реформирования законодательства.
Структурно-функциональный метод используется для изучения систем уголовно-правовых норм, регулирующих ответственность за хищения, а также их взаимосвязей с другими институтами уголовного права.
Формально-юридический метод позволяет соблюдать нормативно-правовые акты, применяемые, обоснованные разъяснения и комментарии, связанные с квалификацией хищений.
Статистический метод применяется для анализа статистических данных о количестве зарегистрированных преступлений, связей с хищничеством, динамики их роста или снижения, а также эффективности применения мер уголовной ответственности.
Положения, выносимые в защиту:
Необходимость уточнения законодательного определения хищения. В действующем уголовном законодательстве отсутствует единое и исчерпывающее определение понятия «хищение», что приводит к правоприменительным ошибкам и разночтениям. Требуется разработка четкого законодательного определения с учетом актуальных криминологических реалий.
Совершенствование квалификации форм хищения. На практике возникают сложности в разграничении форм хищения (например, кража, мошенничество, присвоение или растрата), что требует законодательной конкретизации критериев их разграничения, особенно в случаях с использованием цифровых технологий.
Адаптация уголовного законодательства к новым видам хищений, связанным с цифровыми технологиями. Современные способы хищений (кибермошенничество, кража цифровых активов, незаконные операции с криптовалютой) требуют введения новых норм и уточнения существующих составов преступлений.
Совершенствование норм о хищении, совершенном с использованием служебного положения. Действующие нормы о должностных преступлениях требуют уточнения, особенно в части ответственности за экономические преступления, совершаемые путем злоупотребления доверием и полномочиями.
Повышение дифференциации уголовной ответственности за хищения в зависимости от степени общественной опасности. Необходима корректировка санкций, предусматривающая более гибкий подход к мерам наказания в зависимости от характера и способов совершения хищения.
Совершенствование института освобождения от уголовной ответственности при возмещении ущерба. Важно пересмотреть условия освобождения от ответственности в случае добровольного возмещения ущерба, особенно в контексте экономических преступлений.
Развитие превентивных мер борьбы с хищениями. Требуется усиление профилактических мер, включая законодательное регулирование цифровой идентификации при финансовых операциях, а также более строгий контроль за соблюдением антикоррупционных стандартов.
Структура магистерской диссертации.
Логика и цель исследования определяют структуру магистерской диссертации. Она состоит из введения, трех глав, разделенных на абзацы, заключения и библиографического списка.
Во введении обосновывается актуальность исследования, формулируются его цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, а также методологическая основа работы.
В первом главе исследования теоретико-правовые основы уголовной ответственности за хищение анализируются ключевые понятия, правовые подходы и их эволюция, а также возможные пробелы и противоречия в законодательстве.
Во втором главе проводится анализ правоприменительной практики, выявляются основные проблемы квалификации грабежей, анализ юридических прецедентов и статистические данные.
В третьем главе разрабатываются предложения по совершенствованию уголовного законодательства и правоприменительной практики, направленные на повышение эффективности противодействия хищениям.
В заключении сформулированы основные выводы по результатам исследования и даны рекомендации по совершенствованию уголовно-правового регулирования ответственности за хищения.
Глава 1. Теоретические основы уголовной ответственности за хищения

Преступления в виде хищений представляют собой широко распространенную категорию уголовных нарушений, оказывающих непосредственное негативное воздействие на имущественное положение как индивидуальных субъектов, так и юридических лиц, порой затрагивая интересы самого государства. В контексте постоянного прогресса в сфере рыночных отношений, а также активного внедрения инновационных цифровых решений, механизмы противодействия таким преступным действиям обретают принципиально новые черты, требуя адаптации и совершенствования существующих норм уголовного права.
В Российской Федерации система юридического преследования за акты присвоения или кражи претерпела значительные трансформации, проходя путь от предреволюционных законодательных норм до норм, закрепленных в нынешнем Уголовном кодексе. Этот раздел осветляет ключевые теоретические принципы, связанные с уголовной ответственностью за хищения, в том числе подходы к определению и систематизации видов хищений, историческое развитие соответствующих законодательных актов, критерии для дифференциации степеней уголовной ответственности. В дополнение, рассматриваются существующие пробелы в законодательстве и подходы к их устранению.

1.1. Понятие и сущность хищения как уголовно-наказуемого деяния

Собственность - фундаментальная экономическая составляющая структуры любого общества, подразумевающая неотъемлемую потребность в ее защите от разнообразных незаконных вмешательств, среди которых преступления против собственности, в частности хищения, выделяются особым образом. Хотя нормы Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривают четкие критерии для квалификации большинства преступлений против собственности, в юридической науке и практике сохраняются острые дебаты, касающиеся толкования и применения данных норм. Эти дискуссии касаются как теоретических оснований определения хищения, так и конкретных аспектов его практического преследования, несмотря на наличие законодательно установленного определения.
Согласно примечанию к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, под термином "хищение" в законодательных актах понимается совершение с целью получения личной выгоды противоправных действий, направленных на бесплатное изъятие или использование имущества, принадлежащего другому лицу, в свою пользу или в пользу третьих лиц, которые влекут за собой нанесение вреда законному владельцу или обладателю этого имущества.
Термин «хищение» олицетворяет результат многовекового эволюционного процесса, к законодательному определению которого привели эволюция и юридическое закрепление отдельных форм хищения. В ходе эволюции санкций за преступления, направленные на неправомерное присвоение чужого имущества с использованием разнообразных методов, определялось выделение специфических форм хищения. Этот процесс стимулировал необходимость их классификации и выработки общих критериев, обобщенных в единое понятие хищения. Современное определение хищения интегрирует основные характеристики, присущие всему многообразию форм этого преступления.
Термин «хищение» отражает результат многовековой эволюции и исторического прогресса, когда перед введением его в законодательную рамку произошло выделение и юридическое закрепление различных его разновидностей. В ходе формирования механизмов уголовного наказания за преступные действия, направленные на присвоение чужого имущества с использованием разнообразных методов, осуществлялось дифференцирование различных форм хищений. Это требовало их детальной классификации и определения общих характеристик для консолидации в единое определение. В наши дни понятие хищения рассматривается как комплексное, объединяющее характеристики, типичные для большинства форм хищений.
В уголовно-правовой науке существует и продолжает высказываться мнение, которое утверждает, что нецелесообразно определять хищение как отдельное юридическое понятие. Аргументация этого подхода заключается в том, что хищение, являясь прямым потомком действующего законодательства, лишь добавляет сложности в уголовно-правовую сферу, усложняя как сами законы, так и процесс их применения. В контексте хищения М.А. Ефимов предлагает альтернативные термины, такие как «завладение», «передача» и «изъятие», для описания сущности совершаемого деяния.
Например, некоторые специалисты в области права определяют хищения как «деяния, состоящие в противозаконном, совершенном с намерением против общественной безопасности, изъятии имущества, принадлежащего другому, с намерением его использования в собственных интересах или в интересах третьих лиц».
Г.Н. Борзенков подчеркивал значимость детального определения основных характеристик преступления хищения, указывая на то, что интеграция универсального определения хищения, включающего завладение имуществом другого лица с целью получения выгоды, осложнялась за счет существования специфики состава мошенничества.
Также присутствует мнение, что концепция «кражи» представляет собой теоретический конструкт, отображающий фактическое нарушение прав собственности. Эта понятие признается достоверным, только если в сфере экономического распределения происходят незаконные действия, направленные на завладение материальными ценностями других лиц.
В контексте рыночной экономики, законы против кражи защищают принцип "неприкосновенности частной собственности", ключевую концепцию, поддерживающую стабильность частного предпринимательства, путём предотвращения лишения владельца (или другого правообладателя) возможности обладать, пользоваться и распоряжаться своей собственностью. Эти законодательные меры направлены на защиту прав собственности, конкретизируя вещи, принадлежащие отдельным лицам или группам лиц. Однако они не всегда эффективно обеспечивают полноценную защиту отношений собственности, которые отражают меняющиеся условия рыночной экономики и обусловлены сделками с имуществом в его различных формах.
В условиях функционирования рыночной экономики, где превалирует обмен товаров, хищение должно трактоваться как сознательное противоправное присвоение или отчуждение имущества (в виде материальных ценностей) без ведома и согласия владельца или законного держателя, что влечёт за собой убытки для пострадавшей стороны. Это действие может проявляться через кражу, грабёж или разбой. А.Г. Безверхов подчёркивает, что строгая интерпретация хищения в рамках уголовного законодательства препятствует неправомерному расширению возложенных на уголовно-правовые нормы обязательств защиты собственностных прав, влияющих на передачу имущества, тем самым очерчивая роль и область применения законодательства в обеспечении правопорядка в сфере имущественных отношений.
В заключение изложенного, современная уголовно-правовая наука стремится к расширению определения «хищения», включая в его рамки всю сферу имущественных отношений и аспекты оборота собственности.
М.М. Ветошкина определяет хищение как осуществление действий, направленных на противоправное, корыстное безвозмездное изъятие или использование имущества, не принадлежащего нарушителю. Включает в себя также переход права на эту собственность в пользу нарушителя или третьих лиц, нанося урон законному владельцу или другому обладателю такой собственности.
В данной интерпретации, предложено понимание «права на имущество» как эквивалент «имущественного права» в контексте гражданского права. Если в уголовном праве объектом обычно является конкретная вещь, в этом контексте «право на имущество» следует рассматривать не сквозь призму вещных прав, а через обязательственные права, т.е. в качестве имущественного права.
В вопросе инкорпорации приобретения прав на собственность как элемента преступного хищения, позиция Н.В. Вишняковой занимает конкретное место. Она предлагает отдельное толкование хищения, отличное от ранее приведенных, связывая право на имущество исключительно с составом мошенничества. По Вишняковой, хищение это деяние, осуществленное из корыстных побуждений, когда чужое имущество противозаконно и безвозмездно переходит в пользу виновного или третьих лиц. Это может быть выполнено через хищение (в том числе скрытое, явное или обманным способом), присвоение, растрата или иные действия, направленные на подобное превращение имущества и трактуемые как объект мошенничества (через приобретение прав на имущество), а также разбой и вымогательство. Данное определение выделяет единственный механизм хищения — перераспределение чужой собственности, подробно раскрывая все возможные формы его осуществления.
В контексте терминологии, связанной с понятием "хищение" в законодательстве Российской Федерации, предложено заменить выражение "изъятие и (или) обращение" на "завладение". Это предложение обусловлено тем, что термин "обращение" в русском языковом контексте подразумевает либо присоединение украденного имущества к собственным вещам виновного (его складирование, хранение), либо использование этого имущества (выгода от использования его функций и свойств), или же его продажу третьим лицам (передача в пределах ведения других лиц). Такое толкование действий, составляющих хищение, и момента его завершенности противоречит как общепринятой теоретической концепции, так и судебной практике, согласно которым за момент завершения хищения принимается не факт использования или передачи имущества, а момент, когда у преступника появляется реальная возможность распоряжаться чужим имуществом как своим. Само понятие "завладение" включает начальную стадию изъятия и последующее непосредственное владение, когда появляется возможность осуществлять владельческие права на чужое имущество. Соответственно, хищение считается полностью совершенным с этого момента.
В контексте обсуждаемых направлений А.Э. Жалинский к итогу приходит к мысли о существовании непроявленного противоречия между законодательными элементами, определяющими хищение, и нормами гражданского права, касающимися сделок. С его точки зрения, большинство критериев, по которым определяется хищение, находится в конфликте с аналогичными положениями в Гражданском кодексе Российской Федерации. Сложность, как это видит исследователь, заключается в том, что нынешняя формулировка хищения в уголовном кодексе страны ориентирована на распознавание классических форм преступлений, таких как кражи, мошенничество, грабежи, где его характеристики, подтверждаемые фактом ущерба, являются достаточным основанием для квалификации действия как преступного. Однако эти критерии не учитывают изменения, происходящие в складывающихся экономических реалиях.
В рамках уголовно-правовой науки и законодательной практики установлено несколько ключевых атрибутов хищения. Законодательство детализирует хищение через следующие особенности:
1) Хищение означает процесс незаконного присвоения или передачи имущества в пользу совершившего преступление или третьих лиц;
2) присвоение имущества через его изъятие представляет собой незаконное и некомпенсируемое деяние;
3) Присвоение, осуществленное через дарение, предполагает неоплачиваемую операцию;
Воровство неизменно наносит убытки лицу, владеющему собственностью, или другому официальному хозяину.
5) акт присвоения выполняется ради личной выгоды;
6) объектом кражи служит собственность, принадлежащая другому лицу.
Несмотря на спорные моменты в законодательной трактовке, следует признать необходимость этой формулировки, поскольку исчезла необходимость включать в определение того или иного преступления многочисленные элементы, которые характеризуют действие как особо опасное по своей природе к категории кражи.
Определение дает шанс однократно выявить общие характеристики, а при анализе конкретных видов и форм хищений, выделить уникальные особенности каждого из них.
На основании законодательного трактования понятия хищения, его ключевые характеристики включают мотив извлечения выгоды, незаконность деяния, отсутствие компенсации, перехват или передачу имущества в интересах нарушителя или третьих сторон, направление действий против объекта, принадлежащего другому лицу, и нанесение финансового урона владельцу или законному держателю актива. С точки зрения методики совершения преступления, то есть элемента, отражающего объективную составляющую акта хищения, в криминалистике и уголовно-правовой науке различают разновидности хищений, обозначая тем самым «законодательно установленные методы (механизмы), с помощью которых происходит аппроприация имущества».
В Уголовном кодексе РФ отдельные статьи посвящены различным типам хищений, в числе которых:
- кража, то есть скрытное присвоение чужой собственности (статья 158 Уголовного кодекса Российской Федерации);
- грабеж, то есть явное присвоение вещей других лиц (статья 161 Уголовного кодекса Российской Федерации);
- разбой — это преступление, характеризующееся вымогательством имущества через прямое применение физической силы или угрозы её применения, создающих риск для жизни или здоровья пострадавшего (согласно статье 162 Уголовного кодекса Российской Федерации).
- мошенничество представляет собой незаконное присвоение или получение права на владение имуществом других лиц через обманные действия или эксплуатацию их доверия, как это определено статьями 159–159.6 Уголовного кодекса Российской Федерации;
- противозаконное присвоение или расходование имущества, доверенного лицу (ст. 160 УК РФ). Отметим, что в академической среде существует мнение о том, что вымогательство не входит в категорию хищений. В частности, А. И. Бойцов аргументирует, что вымогательство относится к криминальным деяниям корыстного характера против собственности, но не включает элементы хищения.
Таким образом, принятие юридического определения хищения, несущее в себе как теоретическую, так и практическую значимость, обеспечивает чёткое разграничение хищений от иных уголовных нарушений в сфере собственности и служит важной базой для корректной квалификации этих деяний. Характеризующиеся общими субъективными и объективными характеристиками, хищения включают в себя имущество, обладающее физическими, экономическими и правовыми атрибутами. Такое имущество, будучи объектом преступления, определяет уровень вреда, наносимого действием. Это служит критерием для классификации хищений на разновидности с учётом стоимости утраченного имущества.
Следовательно, в существующем контексте Уголовного кодекса Российской Федерации, термин "хищение" остается недостаточно разработанным, требуя дальнейшего анализа и изучения. Определение хищения играет ключевую роль для практической применения норм уголовного права, обеспечивая их корректное применение.

1.2. Классификация видов хищений в уголовном законодательстве РФ

Привлечение к уголовной ответственности за хищение имущества предусмотрено множеством различных статей, подразумевая вовлечение в широкий спектр криминальных действий. Хищение может быть дополнено деяниями, направленными против других социально значимых интересов, помимо прав собственности, оберегаемых уголовным законодательством. Основой для осмысления понятия "хищения" служит Глава 21 Уголовного кодекса Российской Федерации, определяющая ключевые аспекты этого правонарушения и включающая в себя разнообразие его форм, находящих отражение и в других нормативных актах. Изучение и классификация различных видов хищений предоставляет значительные возможности для корректной правовой оценки подобных преступлений, выделяя их из ряда аналогичных по юридической сущности, но различающихся по ключевым характеристикам действий. Это способствует не только академическому интересу, но и представляет практическую пользу для эффективной судебной работы. В этой связи, подход к систематизации форм хищения наиболее оправдан в контексте Главы 21 УК РФ, где формулируется общее определение хищения и детализируются его многообразные проявления.
При разработке классификационных схем в контексте научных исследований критично важно осознавать, что одно и то же явление может подвергаться классификации многократно, причём в каждой ситуации, в соответствии с поставленными задачами, может быть применён определённый критерий для классификации. Ключевую роль в этом процессе играет именно выбор критерия, который не только подчёркивает научную значимость классификации, но и формулирует исследовательский вопрос, на который предстоит найти ответ.
Обычно в научных и образовательных источниках преступления разделяют в зависимости от метода их выполнения, или исходя из характеристики объективного аспекта.
Эта методология кажется особенно подходящей для решения задачи, ведь она обеспечивает возможность идентифицировать наиболее значимые атрибуты различных видов преступлений. Исходя из такого критерия, возможно классифицировать шесть типов:
- Скрытное присвоение или кража, осуществляемое так, что неправомерность поступка не является очевидной для окружающих. Это действие может произойти даже при наличии свидетелей, основное условие – их неведение о настоящем характере происходящего, причем данное неведение не вызвано обманом или преднамеренным вводом в заблуждение. Это состояние можно определить как «пассивный обман», когда виновное лицо совершает хищение, не воздействуя непосредственно на присутствующих. Чтобы наглядно демонстрировать, можно привести следующий пример. На столе лежит кошелек, и преступник, остающийся незамеченным, тайком забирает его. Или же кто-то беспрепятственно подходит к столу в присутствии людей, которые не являются владельцем кошелька, берет его, притворяясь владельцем, и удаляется. Этот случай также квалифицируется как кража.
Мошенничество, по своей сути схожее с кражей, характеризуется как неправомерное присвоение или завладение имуществом в контексте его скрытности от потерпевшего или других лиц. При этом, неочевидность возникает за счет активных действий нарушителя, направленных на введение в заблуждение или злоупотребление доверием. В рамках гипотетического примера это может быть изображено следующим образом: индивидуум подходит к столу, убеждая окружающих, что кошелек принадлежит ему или что владелец кошелька поручил ему его передать. Мошенник, таким образом обманывая участников, присваивает кошелек и покидает место. Такие действия осуществляются с целью завладения чужой собственностью без применения физической силы, тем самым скрывая от посторонних реальный замысел действий.
- В случаях третьей и четвертой форм хищения, а именно присвоение и растрата, действия виновных лиц характеризуются отсутствием насилия, подобно первым двум категориям. Отличительной чертой здесь является доверие, на основании которого преступнику передается имущество, исходя из личных или профессиональных соображений. Происходит это хищение под прикрытием некой "невидимости" для посторонних, поскольку лицо, совершающее преступление, оперирует имуществом в рамках предоставленных прав на владение или пользование, создавая иллюзию законности своих действий перед окружающими и, порой, даже перед самими потерпевшими. Пример такого сценария — когда владелец кошелька доверяет его кому-то на хранение, но последний аннексирует себе кошелек или тратит его содержимое во время хранения.
Эти четыре типа составляют общность методов аппроприации без насилия, т.е., осуществляемых строго без использования физической силы для захвата.
Следующие две модели - явные и принудительные, однако с характерными чертами.
Следовательно, на первом месте при анализе агрессивных способов присвоения чужой собственности целесообразно обратить внимание на такой вид преступления, как грабеж.
В соответствии с определением, изложенным в статье 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, акт грабежа может производиться как с применением насилия, не угрожающего жизни или здоровью человека, так и без использования насилия. В качестве характерного примера грабежа, осуществляемого без физической агрессии, часто упоминается действие, такое как отнятие шапки с головы потерпевшего. Основным диагностическим критерием грабежа, признанным как теоретиками, так и практикующими специалистами, является его открытое выполнение, очевидность и преднамеренная видимость посторонним лицам, кроме самого виновника преступления.
Грабеж имеет специфическую природу, которая отражается в амбивалентности его объективных признаков: действия могут быть как с применением физической силы, так и без нее. Этот аспект делает его особенно проблематичным в юридическом понимании, поскольку даже отсутствие явного насилия в действиях злоумышленника не исключает элемент насильственного воздействия, не всегда признаваемого в рамках уголовного права. В иллюстрацию приводятся прецеденты из судебной практики. Примером служит инцидент с хищением сумки через рывок, который привел к падению и физическим страданиям пострадавшей. Тем не менее, такое действие не квалифицируется как насилие, не несущее угрозы жизни или здоровью, в контексте уголовного законодательства. Аналогично, незначительные телесные воздействия, не вызывающие боли, не относятся к категории насильственных действий. Однако, использование газового баллончика при ограблении, не наносящее вреда здоровью, рассматривается как акт применения нелетального насилия.
Часто возникают сложности при оценке потенциальной угрозы насильственных действий, которые не были фактически исполнены. Особенно трудности возникают с доказыванием потенциального вреживания здоровью от угроз, высказанных в неоднозначной форме, например, использованием метафор «разделаю как бог черепаху». Из-за таких неоднозначностей предлагается модификация законодательства: предложено разделить статью 161 Уголовного кодекса РФ, выделив действия, не включающие насилие или его угрозу, и перенести последние в статью 162 для уточнения законодательной базы в части оценки подобных инцидентов.
В нашем теоретическом примере грабеж определяется как непосредственное присвоение чужого кошелька прямо с поверхности стола, когда такой акт замечен минимум одним из присутствующих. Если очевидец предпринимает действия для предотвращения преступления, но в ответ преступник использует физическую силу, которая не угрожает серьезной травмой или смертью, это действие также квалифицируется как грабеж.
Разбой представляет собой форму хищения, для которой характерно использование насилия, несущего реальную угрозу жизни или здоровью человека, либо угрозы применения такового насилия. Относится он к наиболее известным видам преступлений против собственности, наравне с кражей, в системе отечественного уголовного законодательства. Примечательно, что термин "разбой" сохранил свое первоначальное название с моментов зарождения древнерусского права, в отличие от кражи, которая в историческом контексте имела различные наименования. Несмотря на его давнюю историю и кажущуюся однозначность, вопросы трактовки разбоя остаются объектом профессиональных дискуссий среди правоохранителей и криминологов. Существует дебат о необходимости явного открытого проявления действий при разбое. Множество исследователей выдвигают аргументы в пользу возможности совершения разбойных действий скрытно, например, путем введения жертвы в бессознательное состояние с помощью сильнодействующих средств или неожиданного нападения сзади, мешающего жертве осознать происходящее.
В нашем контексте, инцидент нападения может быть неявным для пострадавших и свидетелей, что делает сложным четко определить его как открытое насилие, в соответствии с определением грабежа, приводимым Верховным Судом. Примером служит ситуация, когда нападающий, вооруженный оружием, требует кошелек у людей, сидящих за столом. В этой гипотетической ситуации, несмотря на результат попытки завладеть кошельком, законность классификации действий как разбой устанавливается в момент атаки.
Вымогательство часто рассматривается как седьмой вид хищения, входящий в категорию «открыто-насильственных» преступлений, согласно одним взглядам. Однако среди ученых нет единства во мнениях относительно классификации вымогательства, представленного в статье 163 УК РФ, как формы хищения. Некоторые эксперты утверждают, что вымогательство следует рассматривать как отдельный вид преступления, имеющий корыстные мотивы, а не как хищение. Дискуссии о том, относится ли вымогательство к хищению или является самостоятельным преступлением, продолжаются в научном сообществе, что породило три основных направления в исследовании этой проблематики.
- первая позиция считает, что вымогательство представляет собой разновидность присвоения;
- Второй подход, широко принятый на сегодняшний день, предполагает, что, хотя вымогательство и является одним из видов преступлений против имущества, оно не включает в себя все элементы, характерные для воровства. Основной аргумент сторонников данной позиции заключается в отсутствии у вымогательства ключевого компонента хищения - фактического изъятия или присвоения чужой собственности, ограничиваясь требованием передачи собственности или прав на неё.
- Существует также уникальная перспектива, утверждающая, что вымогательство является преступлением против собственности, которое находится на границе с присвоением имущества.
Г.Н. Борзенков в своем исследовании уделил значительное внимание анализу проблемы, заключив, что при оценке возможности классификации вымогательства в категорию хищений следует опираться на характер преступления, чья высокая угроза обществу четко определяется отдельными ключевыми аспектами:
- вымогательство - преступление с корыстными мотивами;
- вымогательство - акт агрессивного преступления.
Каждый из упомянутых атрибутов неизменно и параллельно характерен для вымогательства, будь то его простая форма, предусмотренная частью первой статьи 163 Уголовного кодекса, или его более сложные проявления, определенные в частях второй и третьей той же статьи. Вымогательство, как преступление, направленное против чужого имущества, обязательно сопровождается элементом насильственного воздействия, включающим в себя использование угрозы, что фактически означает оказание психологического давления на жертву.
При анализе преступлений, таких как вымогательство и разбой, обнаруживается, что оба преступления имеют схожие черты в своей объективной стороне, касающейся атаки на собственность. В ситуации вымогательства ключевым моментом является требование передачи ценностей под давлением, в то время как разбой характеризуется агрессивным захватом собственности. Оба действия предполагают применение насильственных методов или угроз, задействуя физическое и иногда психологическое давление, но вымогательство отличается включением элемента психологического воздействия в дополнение к физическому.
Как и в контексте вымогательства, акт разбоя может быть осуществлен через угрозу использования оружия, что интерпретируется как угроза насилием и соответственно квалифицируется как разбойное нападение. Проявление оружия таким образом непременно воспринимается как требование к передаче имущества, что еще раз подчеркивает грань между вымогательством и разбоем. Важно также подчеркнуть общую черту для обоих преступлений: в них обоих отсутствует требование к необходимости фактического наступления ущерба для жертвы. Следовательно, говорить о кардинально отличных механизмах совершения вымогательства и разбоя не кажется обоснованным, особенно если рассматривать аргументы относительно предполагаемого вымогательства у лица, не являющегося собственником, но имеющего полномочия на владение, использование или хранение имущества, когда разбой тоже может произойти в отношении таких лиц.
Таким образом, вымогательство можно понимать как уникальный вид присвоения имущества, тесно связанный с грабежом, но охватывающий более обширную гамму имущественных нарушений. Это указывает на потенциальные проблемы в трактовке «хищения», изложенной в комментарии к статье 158 Уголовного кодекса РФ, основывающейся на принципах, унаследованных еще из советских времен, когда много аспектов гражданского права, в частности вещных и имущественных прав, были разработаны не полностью.
Следовательно, основываясь на данных анализа, можно выделить семь видов хищений, классифицированных по двум категориям: скрытые и явные. В категории «скрытых» или «условно скрытых» хищений входят действия, такие как кража, мошенничество, присвоение и растрата, где ключевым элементом является отсутствие насилия при отчуждении активов. Что касается явных хищений, включающих грабёж, разбой и вымогательство, то их отличает прямое завладение собственностью, обычно с применением или угрозой применения физической силы как методом получения, так и удержания похищенного.
Единственным видом открытого хищения без применения насилия является неквалифицированный грабеж. По этой причине появились предложения классифицировать его как особую «переходную» категорию хищений.
Достигнутые результаты значимы тем, что данная классификация облегчает идентификацию общих характеристик разнообразных видов хищений, которые чаще всего вызывают затруднения при их правовой оценке.
Таким образом, именно в этой области требуется продолжить работу над улучшением законодательной базы, регулирующей ответственность за преступления, связанные с кражами.

1.3. Историческое развитие института уголовной ответственности за хищения в России

С давних времен принципы, касающиеся имущественных нарушений, лежали в фундаменте криминального права, и российские законодательные рамки не стали исключением. Эволюция этих критически важных правовых норм шагнула через века. Русская Правда, древнейший корпус законов на территории России, классифицировала преступления на две основные категории: нападения на личность и на имущество. Термин «татьба» подразумевал как скрытное, так и открытое захватывание чужой собственности без использования силы, анализируя при этом серьезность наказания в зависимости от коллективности преступления, времени совершения (ночные кражи) и статуса правонарушителя. Важно отметить, что в контексте Русской Правды грабеж, т.е. силовое присвоение чьего-либо имущества, трактовался не как имущественное преступление, а как акт личного насилия.
Основным способом наказания преступников служила финансовая санкция, обеспечивавшая прирост государственной казны без затрат на содержание тюрем. Эти штрафы применялись как в форме фиксированного платежа (вира), так и через конфискацию имущества. Однако с усилением экономического разрыва между богатыми и бедными, денежные штрафы теряли свою корректирующую функцию: для обеспеченных слоев они были несущественны, в то время как для малоимущих - катастрофичны. Такая система вынудила законодателей рассмотреть альтернативные методы коррекции поведения правонарушителей.
Судебные уставы Пскова и Новгорода значительно повлияли на трактовку преступления, расширив спектр действий, подлежащих наказанию, и более точно определили формы посягательств на чужое имущество, ранее известные. Эти документы ввели, хоть и не всегда ясно выраженные, формулировки, касающиеся краж, грабежей и разбойных нападений. Поджог выделялся как чрезвычайно серьезное нарушение, влекущее за собой смертную казнь. В рамках данных законодательных актов осуществлялась систематизация и регулирование вопросов штрафных санкций, тенденция к определению их в зависимости от материального положения и возможностей нарушителя.
Судебники 1497 и 1550 годов, являвшиеся вехами на пути к преодолению феодальной фрагментации и укреплению основ централизованной власти в России, способствовали дальнейшему развитию законодательства об уголовной отвественности. В российском праве на первых этапах ключевую роль играло понятие "воровство", часто упоминавшееся в Соборном уложении 1649 года, несмотря на то, что его точное определение на тот момент еще не было установлено.
В древности, принимая во внимание важность защищаемого имущества для экономики, законодательство предусматривало более строгие меры уголовного наказания. В то время, критерии для определения уровня уголовной ответственности за преступления, направленные на личное обогащение за счет имущества других, основывались не на финансовой оценке объекта, а на его экономической значимости и использовании, что требовало от законов точного указания на характеристики объекта преступления.
Античный кодификатор делал различие в уголовных санкциях, основываясь на методе совершения деликта и его локации. В тексте "Русская Правда" указывается на агравирование наказания за присвоение животных непосредственно из загона (при условии, что животное было украдено с пастбища, с субъекта взималась санкция в размере, уменьшенном втрое).
Кража, особо выделяясь в контексте отечественной криминальной истории России, включая хищение скота, традиционно считалась действием, несущим высокую степень угрозы обществу, и классифицировалась как особо серьезный вид преступления. Это положение, испытавшее ряд трансформаций, оставалось неизменным на протяжении многих эпох в истории российского уголовного права. "Русская Правда", например, устанавливала воздаяния за различные виды имущественных преступлений, в частности акцентировала внимание на уголовной ответственности за тяжкие случаи хищений – воровство животных, сена, церковного имущества, лошадей, пчел, бобров и так далее, детально описывая случаи похищения животных, птицы и аграрной продукции, что отражает развитие феодальной экономики той эпохи. Анализируя стоимость животных, Н.И. Ланге обращал внимание, что их ценность зависела от ряда факторов: пола, возраста животного и его принадлежности к определенному владельцу.
В 1845 году Уложение о наказаниях рассматривало идею похищения имущества как основное понятие, отличая его от традиционного воровства. В зависимости от конкретных характеристик и обстоятельств, совершение данного преступления могло классифицироваться как разбой, грабеж, кража или же воровство через обман. После реформ 1885 года, когда в Уложение были внесены определённые корректировки, указанные определения сохранялись до момента установления советской власти. Также в Уложении 1885 года продолжало упоминаться, что действия, связанные с кражей, грабежом, разбоем и мошенничеством, относились к категории похищения, в то время как прямое присвоение имущества не подпадало под данное определение.
В XIX веке уголовно-правовые нормы России страдали от избыточной сложности, устаревших положений и не соответствовали социоэкономическим изменениям в стране. Разработка реформ, направленных на модернизацию уголовного законодательства, требовала многих лет и кульминировала в принятии Уголовного уложения 1903 года. Этот документ выделялся продвинутым для своего времени правовым подходом, упорядоченностью структуры и сжатостью текста. Особенно важно то, что Уголовный кодекс РФ 1996 года заимствовал ряд положений о преступлениях против собственности непосредственно из Уложения 1903 года.
Уголовное кодифицирование 1903 года, упрощая классификацию преступлений, связанных с присвоением имущества, сохраняло общую категорию хищений, включая в нее такие деяния, как разбой и воровство, объединив под последним понятия кражи и грабежа. В данном кодификате было предусмотрено всего девять статей, регламентирующих ответственность за деяния, связанные с хищением (к примеру, в УК РСФСР 1960 года таковых статей было восемь, в то время как в Уголовном кодексе РФ 1996 года их количество сократилось до пяти).
В законодательстве, регулирующем имущественные преступления, наблюдается уменьшение количества квалифицирующих признаков: если в Уголовном кодексе 1960 года было выделено 14 таких признаков для классификации разнообразных форм и способов совершения хищений, то в Кодексе 1996 года их количество сократилось до 11. Анализируя динамику изменений, можно сделать вывод о постепенном переходе от излишне подробного описания к нормам с более общим характером в российском законодательстве, что подтверждается сравнением Уголовного кодекса РФ с Уложением 1903 года.
После революционных событий 1917 года, значение защиты сельскохозяйственных животных в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике сохраняло свою актуальность, поскольку они были ключевым активом для сельского хозяйства. Уголовный кодекс 1922 года (статья 166) в рамках раздела, посвященного преступлениям против собственности, определял ответственность за преступления, связанные с похищением крупного рогатого скота, включая лошадей. Преступления могли осуществляться как в тайной форме, так и открыто против земледельцев или скотоводов. При этом, к особо тяжким преступлениям относилось повторное похищение или похищение по предварительной договоренности группой лиц. Аналогичное внимание к проблеме кражи скота наблюдалось и в других странах, граничащих с Россией, включая Монгольскую империю, где также акцентировалось на широких мерах по предотвращению данных преступлений.
В период начала 17-го века, в рамках так именуемых «Восемнадцати степных правил», все лица, принимавшие участие в коллективном воровстве, особенно инициаторы преступления, подвергались казни. Прописывались специфические формы кары за похищение разнообразных видов скотины, при этом наиболее суровые меры вводились за присвоение жеребцов и верблюдов. В эпоху ханства Тауке (Казахское ханство, 1680-1718 гг.) рецидив кражи скота классифицировался как одно из грозных и значимых преступлений, сравнимое по тяжести с убийством, абдукцией и насилием над женщинами и другими серьезными нарушениями.
В эпоху Монгольской империи, взимание штрафов в виде скота за совершение преступлений было распространенной практикой. Так, за убийство представителя феодальной аристократии предусматривалось внушительное возмещение — 7 тысяч баранов. Если же жертвой становилась обычная женщина, размер компенсации снижался до 500 баранов. Отказ или неспособность уплатить требуемый штраф могли привести к крайне серьезным последствиям, включая смертную казнь виновного и убийство шести его родственников. В качестве альтернативной формы оплаты принимались другие виды домашних животных, в числе которых были лошади, быки и верблюды.
В древности, с получением согласия от пострадавших, возмещение ущерба возможно было через передачу предметов, но доминирующим методом являлся расчет с использованием крупного рогатого скота. Это применялось при компенсации за кражу имущества, включая скот, легкие телесные повреждения и как альтернатива более строгих наказаний за различные преступления. Величина компенсации часто исчислялась в девяти головах скота, подчеркивая его высокую ценность и роль в обеспечении уголовно-правовой защиты сквозь века у большинства культур. Ныне вызывает удивление, что в условиях сложной социально-экономической динамики в сельских районах России, кража скота не классифицируется как отягчающее обстоятельство или квалифицированный вид преступления в рамках действующего законодательства. В контрасте, например, в Монголии недавно значительно усилили уголовную ответственность за подобные деяния.
В детальном разделе Уголовного кодекса Монголии, наряду с базовым уголовным действием кражи, предусмотрена также кража скота как отдельная категория (статья 123.1), включающая описание 11 специфических видов преступлений, относящихся к различным классам серьёзности, включая преступления особо тяжкого характера. При этом стандартный акт хищения (часть 1 статьи 123.1) влечёт за собой наказание в виде тюремного заключения на срок от трёх до пяти лет, тогда как за более серьёзные формы этого преступления, такие как проведённые с привлечением организованной группы или совершённые в особо крупном размере (часть 4 статьи 123.1), предусмотрены меры наказания до 20 лет лишения свободы. Это отличается от периода до принятия первого советского Уголовного кодекса, когда не было унифицированной системы преступлений против собственности с чётко определёнными типами преступлений и установленными за них санкциями. В то время, несмотря на попытки определения конкретных норм в некоторых декретах, использовались термины вроде «хищничество» и «хищение», которые не имели чёткого определения.
Декрет Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров РСФСР, датированный 1 июня 1921 года "О мерах борьбы с хищениями государственного имущества и официальными преступлениями, содействующими таким хищениям", включал в себя обширный перечень действий, подлежащих уголовной ответственности. Среди преступлений указывались: выдача товаров без разрешения лицам, имеющим отношение к системе обеспечения, заготовления и производства; утаивание для кражи предметов производства сотрудниками в административных и складских должностях; оказание помощи в хищениях или преднамеренное игнорирование противодействия воровству со стороны работников, ответственных за охрану складов; приобретение товаров через неправомерные каналы из государственных складов, баз, распределительных узлов, заводов, мельниц, элеваторов с целью последующей перепродажи.
Любые формы присвоения имущества влекли за собой лишение свободы с условиями строгого содержания под стражей. В случаях, когда преступление сопровождалось отягчающими факторами, предусматривалась смертная казнь. Подобные жесткие меры содержались в декрете, выпущенном Всероссийским центральным исполнительным комитетом (ВЦИК) и Советом народных комиссаров (СНК) РСФСР 1 сентября 1921 года, который озаглавлен как «О введении усиленной ответственности за хищение грузов в процессе их транспортировки».
Декрет вводил строгие санкции, включая смертельное наказание через расстрел, для лиц, ответственных за транспортировку грузов с использованием скота, водных средств или иным образом, а также для агентов, контролирующих эти перевозки, если они были обвинены в присвоении грузов во время транзита. В отношении менее серьёзных случаев хищения государственной собственности, а также воровства и разбоев, также предусматривалось наказание, что подтверждают статистические данные и отчёты Народного комиссариата по юстиции, а ещё информация, регулярно публикуемая в «Ведомостях справок о судимости». С последних месяцев 1918 года судам было запрещено опираться на дореволюционные законы, но поскольку новая законодательная база не охватывала все аспекты имущественных преступлений, они продолжали практиковать опирание на революционную (социалистическую) юридическую мысль и, отчасти, на традиционные правовые взгляды на эти преступления и их классификацию.
Таким образом, в течение изучаемого временного отрезка происходили не только имущественные преступления, но и осуществлялось их наказание, однако отсутствовали соответствующие законодательные акты. С введением в действие Уголовного кодекса РСФСР в 1922 году, ответственность за деяния, направленные против чужой собственности, начала регулироваться в соответствии с конкретными статьями. В Особенной части упомянутого Кодекса была выделена глава VI, целиком посвященная имущественным правонарушениям, в рамках которой регламентировалась ответственность за ряд действий: кражу, грабеж и разбой, присвоение или растрату, мошенничество, вымогательство и шантаж, а также за намеренное уничтожение или порчу чужой собственности. В 1930-е годы начался период ужесточения репрессий в уголовно-правовой сфере, затрагивающий многие нормы.
Среди первоочередных законодательных изменений указанного времени стоит выделить акт, принятый Центральным Исполнительным Комитетом (ЦИК) и Советом Народных Комиссаров (СНК) СССР, носящий название "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности", датированный 7 августа 1932 года. Данный нормативно-правовой акт, обладая наибольшим юридическим статусом, запечатлел свое имя в истории как "Закон от 7 августа 1932 года".
Во вступительной части документа акцентируется внимание на том, что "формы общественной собственности, включая государственную, колхозную и кооперативную, составляют фундамент социалистической системы, их неприкосновенность объявлена абсолютной, в то время как индивиды, предпринимающие действия в ущерб этой собственности, должны рассматриваться как противники общества".
Для обеспечения неприкосновенности социалистической собственности применялись строгие репрессивные меры против преступлений, связанных с похищением товаров на железнодорожных и водных путях транспортировки, а также против воровства имущества из кооперативов и колхозов.
В обеих обстановках рекомендовалось использовать как санкцию судебного наказания самую строгую форму общественной защиты - казнь путём расстрела в купе с изъятием всех активов, хотя при наличии смягчающих обстоятельств её могли заменить лишением свободы на срок не менее 10 лет вместе с конфискацией собственности. В период Великой Отечественной войны принято несколько законодательных инициатив, целью которых было повышение уровня ответственности за определенные виды преступлений в отношении социалистической собственности, которые не охватывались положениями Закона от 7 августа 1932 года.
К примеру, постановлением Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1942 года "Об ответственности за хищения горючего в МТС и совхозах" предусматривалось тюремное наказание за такие деяния. В более обширном контексте, в отличие от предвоенного периода, закон от 7 августа 1932 года использовался для привлечения к ответственности за кражу военных грузов в процессе транспортировки (даже небольших объемов), тормозных ремней или устройств для задержания снега. В это же время наблюдалось ужесточение санкций за преступления против частной собственности, которое осуществлялось благодаря более широкому толкованию определенных квалификационных признаков таких преступлений согласно объективным условиям военного времени, не требуя прямых изменений в Уголовном кодексе 1926 года.
Пленарное заседание Верховного Суда СССР, состоявшееся 8 января 1942 года, в условиях Великой Отечественной войны, постановило, что все акты присвоения имущества, совершенные с преимуществом, данные обстоятельствами военного времени, должны рассматриваться как экстремально серьезные формы преступлений против собственности, осуществляемые согласно подпункту "г" статьи 162 Уголовного кодекса 1926 года. В рамках данного указа под критическое внимание попадали деяния, включающие кражи в моменты воздушной тревоги и воровство в жилищах граждан, вынужденных к эвакуации. В случаях, когда преступления носили особо тяжкий характер, например, при совершении группой лиц, многократности или при наличии предыдущих судимостей, такие действия соответствовали квалификации бандитизма, конкретизированной в статьях 16 и 593 Уголовного кодекса.
Решение Пленума Верховного Суда СССР, принятое 6 мая 1943 года, о квалификации преступлений, связанных с кражей личной собственности в публичных местах, расширило сферу применимости пункта "в" статьи 162 Уголовного кодекса. Этот пункт ограничивал перечень мест кражи (включая вокзалы, пристани, суда, железнодорожные вагоны и гостиницы), применяя его теперь ко всем общедоступным пространствам. В результате, воровство в трамваях или при ожидании в очереди было признано эквивалентом кражам в изначально указанных локациях. С окончанием военного времени данные регуляции потеряли актуальность, что обнажило проблематику несоответствия между мягкостью наказаний за преступления против личной собственности и значительной разницей в оценке преступлений против разных типов собственности. Указы Президиума Верховного Совета СССР, выпущенные 4 июня 1947 года, предприняли попытку урегулировать эти вопросы.
Декреты ввели строгие наказания за преступления, нацеленные на вред собственности, при этом оставляя в силе разнообразный подход в защите различных типов собственности. Важно отметить, что щель между количеством наказаний за кражу государственного имущества и дела, направленные против частных владений, была минимизирована за счет значительного усиления штрафов за вторые. Закон от 4 июня 1947 года, основная цель которого заключалась в пресечении краж, и который аннулировал ранее существовавшие статьи 59 (3-а), 116, 162, 166 (а), а также вторую часть статьи 169 Уголовного кодекса РСФСР, регулирующие разные подходы к воровству, служит ярким примером такого подхода.
В свете этого обстоятельства, преступления, осуществляемые путем незаконного завладения чужим имуществом, были классифицированы на кражу, представляющую собой либо скрытное, либо явное присвоение имущества, и разбой, характеризующийся нападением в целях хищения, сопровождаемым применением насилия. Данное разграничение в уголовно-правовой доктрине упрощало механизмы юридической квалификации деликтов против собственности в тексте уголовного законодательства. Такой подход, в сочетании с процессом декриминализации отдельных обстоятельств, участвующих в определении степени тяжести хищений, в значительной мере способствовал эффективности противодействия таким преступлениям. Положения общесоюзных постановлений 4 июля 1947 года не были интегрированы в текст Уголовного кодекса РСФСР, по причине того, что в тот период акцентировалась разработка Уголовного кодекса СССР.
Решением, принятым Пленумом Верховного Суда СССР 22 августа 1947 года, был официально утвержден список статей из Уголовного кодекса РСФСР, на которые распространение находить не должны. Воровство собственности, принадлежащей государству или коллективу, независимо от способа его осуществления, классифицировалось в соответствии с Указом, изданным 4 июля того же года. Относительно преступлений, затрагивающих частную собственность, Указом были определены исключительно кражи и разбойные нападения, в то время как для остальных деяний продолжал применяться Кодекс 1926 года. За похищение личных вещей могли назначить до 10 лет лишения свободы. Отмеченная строгость указов отражалась как в значительной продолжительности тюремных сроков, так и в ограничении гибкости при определении степени ответственности и выборе меры наказания.
В 1958 году были приняты новые Принципы уголовного законодательства, что способствовало укреплению основ законности в борьбе с криминальными проявлениями, что нашло отражение в Уголовном кодексе РСФСР 1960 года, особенно в части, касающейся имущественных нарушений. Однако, несмотря на эти обновления, продолжала действовать одна из ключевых социалистических идеологических постулатов, акцентирующая на превалировании государственных и общественных интересов в уголовном праве. Это привело к тому, что преступления против государственной и личной собственности рассматривались в разных разделах Кодекса, подчеркивая различие в их восприятии.
Раздел второй, озаглавленный "Преступления против социалистической собственности", следовал непосредственно за разделом, посвященным "Государственным преступлениям". В то время как раздел, касающийся нарушений в отношении личной собственности граждан, был расположен на пятом месте. Это отражало четко оформленный приоритет в вопросе защиты социалистической собственности, что нашло выражение в дифференцированном подходе к установлению наказаний за аналогичные по своей юридической природе деликты, будь то обычные или особо тяжкие.
Трансформация к экономике рыночного типа и закрепление в 8-й статье Основного Закона РФ гарантии равноправной юридической защиты различных форм собственности сделали необходимым пересмотр существующего порядка. В преддверии введения нового Уголовного кодекса, Федеральным законом от 1 июля 1994 года, были модифицированы действующие положения Кодекса 1960 года касательно преступлений против собственности, ключевым образом путем их унификации. С началом 1997 года начал действовать принятый Уголовный кодекс РФ.
Внедрение значительных изменений в сферу судебной реформы, улучшение защиты прав и свобод граждан, а также модернизация национального уголовного законодательства стали важными шагами на пути к демократизации. Значительные экономические, социальные и политические реформы, происходящие в современной России, стимулировали создание нового Кодекса. Этот документ задуман как инструмент для активного способствования формированию обновлённого общества, в котором поддержание правопорядка, законности и основных международных принципов в отношении свободы и безопасности людей играют ключевую роль.
В ходе эволюции российского правительства наблюдалась трансформация законодательных рамок касательно вопросов владения, что коррелировало с основными направлениями законотворческой деятельности и общим вектором политического развития страны. В контексте противодействия хищениям следует подчеркнуть, что формирование универсального определения хищения как юридического термина в российской правовой системе произошло относительно недавно, на заре XX столетия. До этого периода действовала нормативная база, регулирующая имущественные преступления и уголовно наказывающая за нарушения чужих собственностных прав, включая определение «похищение», которое охватывало такие деликты как кража, грабеж и разбой.
Концепция "хищения" была впервые официально включена в нормативно-правовой акт Российской Федерации с принятием Уголовного кодекса в 1960 году. Позднее, с минимальными модификациями, данное определение было интегрировано в Уголовный кодекс 1996 года, что конкретизировано в примечании первом к статье 158. В нём говорится, что под хищением в рамках статей данного законодательного документа следует понимать любые действия, осуществляемые с целью личной выгоды, которые выражаются в незаконном, безвозмездном переходе чужого имущества во владение преступника или третьих лиц, влекущие за собой убытки для владельца или другого законного обладателя указанного имущества.
Заключительный анализ позволяет утверждать, что в течение исторического развития системы уголовной ответственности за преступления против собственности, сложности, связанные с обеспечением неизбежности наказания и ещё более с определением справедливого наказания за хищения, не нашли полного решения, представляя собой задачу для будущей законодательной деятельности.











Глава 2. Проблемы правоприменения норм об уголовной ответственности за хищения в РФ

В рамках уголовной ответственности за преступления против собственности, включая хищения, законодательство РФ исчерпывающе регламентирует применяемые меры. Тем не менее, проблемы в сфере применения этих норм значительны. Сложности возникают при дифференциации составов преступлений, особенно при использовании сложных методов обмана или цифровых ресурсов. Обнаруживаются препятствия в выявлении прямого умысла, в оценке степени ущерба, а также в точной квалификации преступных деяний в секторе экономики. Единство методик при назначении санкций также встает под вопрос из-за дефектов законодательства, требующих от властей активных шагов для укрепления правопорядка против экономических нарушений. В этом разделе анализируются основные трудности, с которыми сталкиваются органы применения норм при расследовании случаев хищения, и излагаются пути усовершенствования взаимодействия законодательной и исполнительной власти.

2.1. Анализ коллизий и пробелов в уголовном законодательстве, регулирующем ответственность за хищения

Уголовное право России включает в себя систему юридических норм, целью которых является установление ответственности за преступления против собственности, в том числе хищение. Несмотря на это, при применении законодательства на практике возникают неоднозначности в интерпретации отдельных положений, что ведет к юридическим конфликтам и законодательным пробелам. Эти сложности создают препятствия для корректной квалификации деяний, влияют на справедливость разбирательств и подчеркивают необходимость точного соблюдения уголовно-правовых норм.
Основной проблематикой является дифференциация преступлений против собственности, урегулированных в Российском Уголовном кодексе. Рассмотрение статей, урегулирующих кражу (ст. 158), мошенничество (ст. 159), присвоение и растрату (ст. 160), грабеж (ст. 161) и разбой (ст. 162), выявляет их взаимные перекрытия, усложняющие процесс квалификации действий. Акцентируется внимание на разграничении мошенничества и присвоения (растраты), где ключевым фактором выступает метод приобретения имущества, будь то обманный путь или злоупотребление доверием при наличии законных оснований для владения. Аналогичные проблемы испытывает сфера отграничения мошенничества от экономических преступлений. Пример тому - взаимное пересечение ст. 159 (мошенничество) с нормами по злоупотреблению полномочиями (ст. 201), коммерческому подкупу (ст. 204) и осуществлению деятельности без лицензии (ст. 171), что порождает непостоянство в судебной практике из-за разнообразной интерпретации похожих случаев.
Для того чтобы произошло преступление против собственности, объект воровства должен принадлежать или законно находиться во владении индивида или юридического лица. В рамках уголовного права России уголовная ответственность за деяния, нарушающие права собственности, не претерпела значительных изменений в течение последнего века. Преступления, подпадающие под эту категорию, включают действия, направленные против прав владельца (кражи, порчу или разрушение имущества, угон автомобилей), а также нарушения, связанные с неисполнением обязательств перед владельцем (эксторсию, нанесение материального урона через обман или предательство доверия). Легислативные органы стремятся к уточнению и ужесточению критериев для уголовной ответственности по этим пунктам, хотя не все изменения можно считать эффективными с точки зрения правоприменения и криминологии.
Несмотря на кажущееся четкое определение границ между уголовной и административной ответственностью за кражу имущества, основанное на положениях статьи 7.27 Кодекса об административных правонарушениях РФ, на практике продолжает возникать затруднение при квалификации хищения незначительной стоимости, особенно когда дело касается преступлений с квалифицирующими обстоятельствами, указанными в статьях 158–160 Уголовного кодекса РФ. Эта сложность подчеркивает пробелы в законодательстве относительно разделения административной и уголовной ответственности за присвоение или растрату чужого имущества.
Заметно проявляется недостаток законодательства на фоне широко известных в юриспруденции примеров, когда ненасильственное завладение незначительной суммой считается маловажным преступлением. Существует срочная потребность в преобразовании законодательства для того, чтобы уточнить границы между уголовно значимым и мелким хищением, в особенности путем расширения определения последнего. Это предполагает не столько увеличение порога суммы, что было реализовано в июле 2016 г., сколько охват дополнительных методов осуществления мелкого хищения, например, без применения насилия, группой лиц, или с взломом. Соответствующие изменения были закреплены в Уголовном кодексе РФ введением статьи 158.1 федеральным законом № 323-ФЗ от 3 июля 2016 года, касающейся мелкого хищения лицом, уже подвергшимся административному взысканию.
Ввиду того, что введенное законодательное положение обладает отсылочным характером и включает в себя определение преступного деяния, связанного с предварительным административным правонарушением, в судебной практике возникли дискуссии по поводу наличия оснований для привлечения к уголовной ответственности за попытку мелкого воровства, выполненного лицом, ранее наказанным в административном порядке.
В контексте российского законодательства, Кодекс об административных правонарушениях (КоАП) РФ отличается от Уголовного кодекса (УК) РФ в части регулирования ответственности за незавершенные правонарушения. В частности, КоАП не включает положения, касающиеся административной ответственности за попытку совершения проступков, как, например, попытку совершения мелкого хищения. Это влечет отсутствие правовых оснований для признания действий как состава административного нарушения, даже если они направлены на совершение мелкого хищения, характеристики которого раскрываются в статье 158.1 УК РФ. Следует отметить, что повторное совершение мелкого хищения после предыдущего наказания за аналогичный поступок не квалифицируется как административное правонарушение, а рассматривается в рамках уголовного законодательства как преступление, подпадающее под категорию неоконченного преступления. Это обусловлено особенностями применения норм уголовного права к деяниям, совершаемым с преступным умыслом, даже если само деяние не было доведено до конца.
Следовательно, прерывание процесса совершения мелкого воровства по причинам, не зависящим от действий лица, стремившегося к совершению данного проступка, не меняет трактовку таких действий как попытки осуществить преступление, оговоренное в статье 158.1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Существенной задачей в сфере правоприменения остаётся определение времени завершённости кражи.
Одним из ключевых факторов является наличие расхождений в трактовках данной характеристики: с одной стороны, законодательными актами (влечение неблагоприятных последствий для владельца или другого держателя актива), с другой - верховными судебными органами («в случае изъятия собственности и наличия у преступника возможности ею владеть или управлять на свое усмотрение», «если указанный актив оказался незаконно в руках преступника или третьих лиц, которым открыт доступ к использованию или контролю над ним в соответствии с его потребительскими качествами»). В уголовно-правовой науке преобладает взгляд, подразумевающий, что подразумевается идентичное явление: «Ущерб возникает лишь тогда, когда владелец теряет право контролировать свою собственность, что логично совпадает с переходом этого права к похитителю».
В юридической практике известны эпизоды, когда ущерб владельцу от забирания его собственности происходит до того, как нарушитель фактически начинает получать выгоду от этого имущества, используя его как собственное. Примером этого являются случаи кражи, когда воры перемещают объекты за границы контролируемой зоны с целью последующего завладения. Такие действия обычно классифицируются как покушение на совершение преступления.
В сфере правоприменения возникает особая практика оценки хищений, осуществляемых путем незаконного перемещения собственности за границы защищаемого участка. Это происходит, когда лицо, обходя защищенный периметр, и, порой, еще не покинув его, уже задерживается вместе с украденными предметами (например, в случаях из магазинов, где задержание следует непосредственно после прохода через кассовую зону или системы противокражи). Часто для незначительных по величине хищений действия считаются совершенным правонарушением, поддерживая это мнением о уголовно-правовой обоснованности такого подхода в силу отсутствия концепции незавершенного административного нарушения в действующем законодательстве об административных нарушениях.
Естественно, что для Пленума Верховного Суда России в аспекте определения времени завершения акта хищения, включая административные нарушения, предстоит смена фокуса с концепции захвата на концепцию отчуждения, что находит отражение в текущем нормативном регулировании. Существенна для судебной практики задача выявления разграничения между фактом хищения и обстоятельствами нахождения (согласно статье 227 Гражданского кодекса РФ). Без сомнения, ключ к разрешению этой дилеммы заключается в трактовке права собственности и что понимается под владением объекта, поскольку преступление кражи, являясь одной из наиболее распространенных форм хищения, совершается исключительно через извлечение имущества из владения другого лица, что зачастую смыкается с присвоением обнаруженных ценностей.
В рамках уголовно-правовой науки обсуждение концепции владения собственностью, играющей ключевую роль в оценке и классификации преступлений против собственности, выявляется как недостаточно исследованное. Эксперты часто ссылаются на нормы гражданского права при попытке осмысления данного аспекта. Тем не менее, даже в области гражданского права отсутствует консенсус и полноценное понимание этой проблемы, продолжаются дебаты о том, следует ли российскому законодательству примеру римского права, которое проводило четкую грань между владением и владением по праву, или же нормам германского права, пропагандирующим концепцию двойного владения и предусматривающим наличие так называемого владеющего слуги. Следовательно, возникают сложности с определением, сохраняет ли собственник статус владельца объекта при его аренде, или владельцем временно становится исключительно арендатор.
К сожалению, эффективное разрешение дилеммы отграничения понятий "хищение" и "находка" отсутствует в ключевом постановлении судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда в случае с А., который, обнаружив выпавший из кармана мобильный телефон гражданина Р., не проинформировал владельца о происшествии, а после его ухода подобрал телефон и завладел им.
Примечание к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации уточняет дефиницию хищения как незаконного, осуществленного из корыстных побуждений, безвозмездного приобретения имущества, не принадлежащего на правах собственности или по другому правовому титулу лицу, совершающему данное деяние. Таким образом, объектом посягательства является имущество, принадлежащее другому лицу, что ведет к материальному ущербу для владельца или лица, законно владеющего данным имуществом. При этом, несмотря на эволюцию правовой системы, нормы, касающиеся уголовной ответственности за преступления против собственности, остались неизменными на протяжении последнего столетия.
К преступлениям против собственности обычно относят кражу, порчу или уничтожение имущества, а также угон автомобиля. К ним же причисляют и нарушения, связанные с неисполнением обязательств. Вопреки ясному разделению между уголовной и административной ответственностью за кражу (согласно статье 7.27 Кодекса об административных правонарушениях РФ), на практике остается сложным вопрос определения мелкого хищения, особенно когда дело касается краж с обстоятельствами, усугубляющими ответственность, как указано в статьях 158–160 Уголовного кодекса РФ.
Эта ситуация выявляет недостатки в законодательном подходе к определению границ между уголовной и административной ответственностью за посягательства на чужую собственность. Примеры, встречающиеся в судебной практике, такие как квалификация ненасильственного хищения небольшой суммы денег как малозначительного преступления, подчеркивают этот дефект. Существует насущная потребность в пересмотре норм, регулирующих пересечение сфер уголовной ответственности за кражу и понятия мелкого хищения, с основным упором на расширение критериев последнего, не столько за счет увеличения пороговых значений (изменение внесено законом от 3 июля 2016 года № 323-ФЗ, представившим ст. 158.1 в Уголовный кодекс РФ, касающуюся мелкого хищения, совершенного лицом, ранее подвергшимся административному взысканию), сколько через добавление альтернативных форм хищения, включая групповые безнасильственные грабежи или проникновения.
Современное правовое поле определяет градацию ответственности за хищение через установление пределов ущерба (значительный, крупный и особо крупный размеры). Вместе с тем, динамические изменения в экономике могут обесценить эти фиксированные пороги, делая их неадекватными современным реалиям. Это приводит к тому, что аналогичные преступления, совершенные в различные временные периоды, могут подвергаться различной квалификации, что вызывает вопросы касательно обеспечения принципа равноправности и справедливости в назначении уголовных санкций.
Проблематика эффективности наказания за мелкие хищения затрагивает аспекты уголовной и административной ответственности. Согласно действующему законодательству, введенному статьей 7.27 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации (КоАП РФ), хищения на сумму менее 2 500 рублей классифицируются как административные нарушения. В контексте управления предшествующим коллективом, повторяющиеся случаи мелкого хищения, совершаемые одним и тем же лицом, оборачиваются лишь административными санкциями. Это приводит к ограниченному дисциплинарному воздействию, снижая общую эффективность превентивных мер по предотвращению подобных правонарушений.
С появлением новых цифровых решений появляются и новые подходы к хищениям, которые не полностью покрываются действующими статьями Уголовного кодекса Российской Федерации. Особенности мошенничеств в области интернет-банкинга, операций с криптовалютами и фишинга требуют более строгой регуляции уголовными законами. Сегодняшние законодательные нормы, в том числе статья 159.6 УК РФ, касающаяся мошенничества в области компьютерной информации, не отражают полного спектра методов, используемых для совершения преступлений, что ведет к наличию законодательных пробелов.
Такая же проблематика возникает при попытке классифицировать хищение цифровых активов, включая криптовалюты. Существующие законодательные рамки не признают цифровые активы имуществом в традиционном смысле, что затрудняет правильное определение и преследование подобных преступлений.
Для улучшения результативности законодательного регулирования в сфере борьбы с преступлениями против собственности следует:
Уточнить категории преступлений, связанных с кражей, обновив статьи Уголовного кодекса и получив одобрение соответствующими постановлениями Верховного Суда Российской Федерации.
Обновить критические уровни, превышающие инфляцию и текущие условия, что улучшит точность и справедливость в применении законов.
Создать детализированные правила, касающиеся киберпреступлений, соответствующие особенностям преступлений в цифровой сфере, и расширить уголовный кодекс статьями о преступлениях, связанных с цифровыми данными.
Усовершенствовать мониторинг повторяемости преступлений путем реализации дополнительных методов отслеживания рецидивов и нарастания санкций против лиц, регулярно совершающих правонарушения.
Таким образом, изучение уголовно-правовых норм показывает, что в них существуют серьезные несоответствия и недостатки, которые ослабляют противодействие преступлениям против собственности. Улучшение работы в этой сфере требует корректировки и унификации законодательных актов, адаптации их к изменениям в экономической и технологической среде, а также разработки общих принципов для оценки последствий преступлений.

2.2. Особенности квалификации различных видов хищений: теоретический и практический аспекты

В соответствии с 158 статьей Уголовного кодекса Российской Федерации, хищение определяется как незаконное безвозмездное изъятие или перевод владений других лиц в свою выгоду или выгоду третьих лиц, в результате которого владелец или другой субъект собственности несет убытки.
При разборе признаков хищения выделяют его объект и объективную составляющую. Определение объекта хищения подразделяется на общий, родовой, видовой и непосредственный без возражений в академической сфере. Общий объект преступления представлен всей системой общественных связей, которые находятся под защитой уголовного законодательства. К родовому объекту относят специфический сегмент общего объекта, включающий сходные социально-экономические связи. Видовой объект охватывает отношения, специфически выделенные в отдельных главах Особенной части Уголовного кодекса РФ, демонстрируя их прямую связь с родовым объектом и их уникальное значение.
Целью преступления является нанесение ущерба определенным социальным связям, интересам или благам. Ученые подчеркивают, что различные формы собственности могут быть объектом преступления, в частности, при хищении. Важно понимать, что собственность, представляющая собой экономическую и юридическую категорию, всегда становится целью хищений. Термин «собственность» включает в себя ключевые аспекты права владения и его защиты, выражающиеся через исключительные и общедоступные права. Защита этих прав осуществляется как в рамках гражданского, так и уголовного права, порождая определенные трудности в точном определении объекта и содержания хищения. Особенности применения терминологии и понятий гражданского права в уголовном праве вызывают немало дискуссий, особенно в контексте стремления правовой системы разграничить защиту собственности от наказания за преступления. Считается, что несоответствие в понимании и иногда отказ судов признать эти различия способствовали неопределенности и противоречиям в раннем законодательстве о хищении.
Имущество означает объекты материального бытия, характеризующиеся следующими атрибутами:
? они имеют форму либо объем;
? как правило, они являются результатом человеческих усилий (отделены от природы или созданы искусственно);
?обладают денежным эквивалентом;
? могут удовлетворять потребности людей, то есть имеют потребительскую ценность.
Согласно концепции Р.В. Кравцова, объект преступления, связанного с хищением, обладает тремя ключевыми характеристиками: предметная форма, указывающая на его физическое существование; экономическая ценность, представляющая собой вложенный человеческий труд; и юридический статус, подразумевающий, что данный объект является чужой собственностью и не находится под законным контролем субъекта. Из этого следует, что неправомерное присвоение чужих идей, мыслей или взглядов не расценивается как хищение, так как эти элементы лишены материального измерения.
Плагиат может повлечь за собой юридические последствия, предусмотренные статьей 146 УК РФ, касающейся нарушения авторских прав и прав на смежные объекты. При этом, завладение натуральными ресурсами в их естественном состоянии (например, полезными ископаемыми, деревьями из диких лесов, дикими животными, рыбой из естественных водоемов) не квалифицируется как хищение, поскольку в эти ресурсы не вложен человеческий труд. Однако, эти действия могут квалифицироваться как экологические преступления в соответствии со статьями 256, 258 УК РФ и другими. В отличие от этого, добыча рыбы в условиях искусственных водоемов, предназначенной для коммерческого разведения, считается хищением. Кроме того, объекты, созданные в результате человеческой деятельности, не обладающие потребительской стоимостью, выраженной в денежном эквиваленте и спросом, не являются объектами хищения.
Следует подчеркнуть, что в большинстве случаев объектом кражи, основной формы присвоения чужого имущества, являются денежные средства: монеты и банкноты, служащие официальным средством обмена при транзакциях. Однако, противоправное завладение фальшивыми денежными знаками не формирует состав хищения, поскольку они не обладают реальной ценностью, что предусмотрено частью 3 статьи 30 Уголовного кодекса Российской Федерации. Если лицу было известно о подделке денежных средств, и он совершил их кражу, такие действия квалифицируются в соответствии с частью 3 статьи 186 УК РФ как преступление. Предметами хищения не могут считаться вещи, не имеющие владельца. В ситуациях, когда предмет временно без надзора, то есть был оставлен его владельцем, исходя из предположения возможности возврата за ним, такое деяние рассматривается как хищение, поскольку права на владение вещью сохраняются за первоначальным владельцем.
Неправомерное владение активами, которые разделяются на доли между несколькими владельцами, в том числе среди которых есть юридическое лицо-учредитель, может быть определено как кража или как самовольные действия в зависимости от предполагаемых намерений злоумышленника. При этом присвоение объектов, найденных или случайно перешедших к лицу, привлекаемому к ответственности, не подпадает под категорию кражи.
Тематика юридической квалификации актов, связанных с присвоением имущества после смерти владельца, представляет собой значительный интерес. В ситуациях, когда имущество было присвоено до его захоронения, безусловно, происходит преступление против собственности, а именно хищение, поскольку право собственности еще не было реализовано в пользу наследников. С другой стороны, когда присвоение имущества осуществляется после захоронения владельца, юридическая оценка подобных действий меняется. В соответствии со статьей 244 Уголовного кодекса Российской Федерации, действия такого рода не рассматриваются как хищение, поскольку предмет, оставляемый в могиле, уже исключен из цивильных правоотношений из-за того, что наследники отказались от прав на данный объект, тем самым ставя его за пределы юридической защиты как собственности.
Таким образом, объекты, размещенные на могильных памятниках, включая цветы, венки и подобные предметы, могут быть классифицированы как части мемориальных комплексов. Они служат напоминанием о покойных и обладают значением для родственников, будучи выражением уважения к умершему. Эти предметы, законно принадлежащие владельцу захоронения, становятся объектами собственности, неправомерное завладение которыми квалифицируется как кража, представляя собой незаконное деяние. В контексте рассмотрения мошенничества, как предусматривает статья 159 Уголовного кодекса РФ, огромное значение имеет характер объекта преступного посягательства. В отличие от других форм хищения, для мошенничества характерно уголовно-правовое рассмотрение более широкого круга объектов, в том числе прав на имущество. Мошенничество предполагает нечестное приобретение прав собственности или владения имуществом, что может включать в себя ценные бумаги, денежные средства в безналичной форме, заложенное имущество и банковские вклады. В отношении таких преступлений, как грабеж и разбой, которые сопровождаются насилием, законодательство распространяет уголовную ответственность не только за само посягательство на имущество, но и за насилие над личностью, подчеркивая тяжесть этих деяний и их квалификацию как тяжкие преступления с момента нападения на жертву, а не только с момента фактического завладения имуществом.
Следовательно, грабёж и разбой, рассматриваясь как серьёзные правонарушения, преступно влияют на две основные сферы – права на личную собственность и физическую неприкосновенность человека. Целью разбойников обычно является чужая собственность. В контексте объективной характеристики данных преступлений, исследования подчёркивают, что они «описываются через противоправные, некомпенсируемые захват и (или) использование чужой собственности в интересах преступника или третьих лиц».
Противозаконное, бесплатное присвоение имущества другого лица требует осознания юридической сущности таких понятий:
?Нелегальное изъятие собственности, принадлежащей другому, влечет за собой неправомерное лишение человека его имущества без наличия законных причин и вне добровольного согласия владельца или иного правообладателя.
?Безвозмездность подразумевает аннексию собственности другого человека без соответствующего возмещения её ценности. Это явление сопряжено с развитием общественно негативных эффектов, охватывающих прямые финансовые потери и стоимость похищенных активов.
?Присвоение имущества другого лица влечет за собой его изъятие у владельца, что означает переход во владение криминальным путем активов, которые не являются собственностью нарушителя.
Чтобы установить вину за кражу, необходимо подтвердить прямую связь между действием нарушителя и возникшим в результате убытком для лица, которому принадлежит похищенное. Определение кражи в правовом поле подразумевает совершение действия, направленного на незаконное безвозмездное завладение имуществом другого лица, что ведет к переходу этого имущества от его законных владельцев к преступнику или третьим лицам. Этот процесс подразумевает, что злоумышленник получает возможность использовать украденное согласно своим предпочтениям.
Чтобы кража считалась завершённой, должно быть доказано, что преступник реально мог контролировать или использовать украденное имущество. Отличительной чертой разнообразных видов мошенничества является их уникальная объективная сторона. В частности, при анализе мошенничества, критически важным становится определение наличия обмана или злоупотребления доверием субъектом в отношении жертвы. Эти элементы необходимы для квалификации действия как мошенничество. Мошенничество отличается от прочих видов хищения именно способом совершения преступления. Обман в этом контексте означает преднамеренное предоставление или утаивание информации, которая не соответствует действительности, с целью ввести в заблуждение правообладателя имущества или другого лица. В общей массе судебных решений обман выступает как главный метод совершения мошенничества, при этом активная форма обмана встречается на особенно часто.
В качестве второго метода мошенничества выделяется эксплуатация доверия. В данном случае, пользуясь доверием, Ш. осуществил мошеннические действия в определенных условиях. В ситуации, когда Ш. вместе с неидентифицированным лицом употребляли алкоголь в его доме, Ш., будучи под воздействием алкоголя и зная, что его знакомый Е. владеет на продажу автомобилем, под влиянием корыстных мотивов разработал злонамеренный план по завладению транспортным средством через злоупотребление доверием. Реализуя свой злонамеренный план, Ш. предложил своему собутыльнику посетить Е. Используя личные доверительные отношения с Е. и сокрывая свои подлинные криминальные цели, не планируя позже оплатить или возвратить транспортное средство, Ш. умышленно ввел в заблуждение Е., заявив о желании купить автомобиль, с условием последующей оплаты после проверки авто на сервисной станции. Е., безоговорочно веря ему как знакомому, передал автомобиль в распоряжение Ш.
Таким образом, Ш. присвоил собственность, принадлежавшую потерпевшему. Используя угнанный у Е. транспортное средство, Ш. осуществил его незаконное перемещение и последующее распоряжение на свое усмотрение. В оперативной практике наблюдается, что «злоупотребление доверием» встречается реже, по сравнению с другими способами хищения, что делает обманные действия преобладающим элементом в структуре мошеннических операций. В большинстве случаев, «злоупотребление доверием» сочетается с элементами обмана.
До наступления 20 часов, Б., приведя в надлежащий вид - в униформе сотрудника правоохранительных органов, приобретенной в специализированном магазине, оснастив себя поддельным идентификационным знаком сотрудника полиции, содержащим его личное фото, а также нося на бедре кобуру с пневматическим оружием и имея при себе папку с заблаговременно оформленными подложными документами, на транспортном средстве, которым управлял З., отправился по указанному адресу. Прибыв в место назначения, он зашел в розничный торговый объект, предъявил сотруднику В. фальшивое служебное удостоверение, тем самым введя её в заблуждение, объявил о проведении проверки от имени налоговой службы и потребовал предоставить все необходимые для этого бумаги. В ходе данных действий, он выдвинул требование к В., которая была убеждена в его законных полномочиях как офицера полиции, созвониться с Ш., владельцем торговой точки, под предлогом обнаруженных нарушений коммерческой деятельности. В телефонном разговоре Б. ввел Ш. в заблуждение, сообщив об отсутствии «уголка потребителя» и, соответственно, о неизбежности административного штрафования, которое можно было избежать, выплатив значительно меньшую сумму на месте. Поверив в легитимность ситуации и полномочий Б., Ш. распорядился, чтобы В. передала сумму в 2000 рублей якобы сотруднику полиции, тем самым Б.
Следовательно, Б., используя обман и нарушая доверительные отношения, присвоил у Ш. денежные активы на общую сумму 2000 рублей. После этого он незамедлительно удалился с места совершения преступления, владея украденными финансами по собственному желанию.
Таким образом, можно определить «злоупотребление доверием» как метод прибретения имущества или прав на него через эксплуатацию доверительных отношений между обвиняемым и жертвой, основанных на обещаниях и заверениях. Злоупотребление доверием предполагает наличие отношений, в которых одна сторона доверяет другой, которая затем использует это доверие в своих корыстных интересах. Мошенничество по своей природе схоже с действиями, описанными в ст. 165 УК РФ «Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием», так как оба преступления включают использование обмана или злоупотребления доверием. Важное различие заключается в том, что в случае мошенничества эти методы направлены на присвоение имущества, принадлежащего потерпевшему. В контексте ст. 165 УК РФ, аналогичные действия направлены не на прямое приобретение имущества, но на уклонение от его передачи или присвоение доходов, которые законно не принадлежат преступнику. Согласно ч. 1 ст. 160 УК РФ, присвоение или растрата представляют собой преступления, связанные с хищением имущества, возложенного на виновное лицо для выполнения определенных действий.
Присвоение является одной из форм хищения, когда объект имущества без правомерного основания переходит под контроль лица, ответственного за его сохранность, или передается третьим лицам. Этот акт характеризуется умышленным неисполнением обязанности возврата актива его законному обладателю или владельцу, что происходит через вольное задержание или приписывание себе права на чужое имущество. Растрата, аналогично, представляет собой хищническое деяние, но она заключается в использовании либо истреблении имущества в собственных интересах или интересах третих лиц. Это действие включает в себя распоряжение или употребление объекта имущества в отличие от его сохранения. Отличительной чертой между растратой и присвоением является положение имущества при завершении хищения: в случае присвоения, если у лица сохранилась фактическая возможность контроля над объектом, считается, что оно неправомерно усвоило имущество.
В случае растраты доверенных средств, обычно, у преступника их уже нет, ведь они были потрачены противозаконно. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», уточняет, что разбой следует рассматривать как акт агрессии с целью завладеть имуществом при условии использования насилия, угрожающего жизни или здоровью, которое, хотя и не причиняло вреда здоровью, но в тот момент создавало для него реальную угрозу. Субъективно, разбой характеризуется как нападение, где применяется насилие, несущее угрозу для здоровья или жизни человека, или где присутствует угроза его использования.
Атака является ключевым элементом, который выделяет разбой среди прочих юридически определённых видов кражи. Это действие выступает дифференцирующим фактором, однако Уголовный кодекс РФ не предоставляет точное определение этого термина, оставляя его интерпретацию открытой. Атака обычно описывается через характеристики такие как неожиданность, агрессивность и непредсказуемость. Академические источники трактуют атаку как динамичные и энергичные действия, направленные против жертвы. В подробном разъяснении Г.М. Холопова под атакой понимается действие, воспринимаемое как открытое или скрытое насильственное воздействие на владельца имущества или другого держателя, которое может быть явным, как акт насилия, или невидимым, например, удар из-за угла или атака из засады. Важно, что атака может проявляться в различных формах, включая использование обмана или отравляющих субстанций. Однако, если вещества были употреблены жертвой добровольно, то действия не квалифицируются как разбой.
«Агрессия» и «жестокость» в контексте рассматриваемого преступления не могут рассматриваться как синонимы, так как они действуют в качестве взаимодополняющих элементов единой преступной деятельности. В контексте разбойного нападения, агрессия неразрывно сплетается с жестокостью, создавая тем самым единый преступный состав, который прямо предусматривается статьёй 162 Уголовного кодекса РФ. Одной из ключевых характеристик объективной стороны данного преступления выступает жестокость, представляющая серьёзную угрозу как для здоровья, так и для жизни пострадавшего. Эта жестокость охватывает ситуации, приводящие к значительному понижению физического состояния пострадавшего, в том числе к тяжким и средним телесным повреждениям, а также к легким повреждениям, вызывающим временные функциональные нарушения организма или незначительное снижение общей работоспособности. В дополнение, под жестокость подпадает также действие, не причинившее физического вреда потерпевшему, но создавшее актуальную угрозу для его жизни и здоровья в момент совершения нападения (например, неудачный выстрел или попытка удушения).
В реальных ситуациях, когда возникает вопрос об опасности насилия для жизни и здоровья, оценка производится исходя из его интенсивности и метода применения. В деле А.М., который осуществил разбойное нападение с целью незаконного завладения имуществом, совершив его с применением насилия, угрожающего жизни и здоровью, были зафиксированы следующие факты: с преступным намерением, находясь в спальном помещении, предъявил Г. требование отдать ему деньги, и, получив отказ, для реализации своего злодеяния атаковал Г., применил к ней насилие, угрозой которому стали здоровье и жизнь, в результате чего она оказалась на полу, а далее отобрал у Г. мобильный телефон. Продолжая действовать в рамках своего преступного замысла, А.М. вновь потребовал у Г. денег, и после очередного отказа нанес ей удары ногой в спину, повторно требуя передачи денежных средств. Однако Г. вновь отказалась удовлетворить противоправные требования и, стремясь избежать дальнейших незаконных деяний, переместилась в коридор с намерением покинуть жилище.
В коридоре A.M. настиг ее, снова толкнул, что привело к падению Г. На земле он ударил ее три раза в лицо правой рукой, вызвав тем телесные повреждения, проявившиеся в виде закрытых черепно-мозговых травм с сотрясением мозга и ушибами мягких тканей головы, классифицированные как легкий вред здоровью за счет кратковременности нарушения нормального состояния организма до трех недель. Затем он повторно потребовал у Г. деньги, и, опасаясь за свою безопасность, она отдала ему 200 рублей. После этого A.M., завладев деньгами, скрылся с места преступления. Суд признал его виноватым по ч. 1 ст. 162 УК РФ за совершенное преступление. Помимо нанесения физического вреда, разбой также подразумевает угрозу применения насилия, что представляет собой опасность для жизни и здоровья. В уголовно-правовой науке это описывается как психическое воздействие, цель которого – парализовать волю жертвы посредством страха. Для квалификации действия как психического насилия, угроза должна быть конкретной, серьезной и немедленной. Это значит, что на момент нападения должен быть ясен факт угрозы, потерпевший должен понимать правдоподобность ее исполнения, а угроза должна быть направлена на совершение незамедлительного действия. Для признания преступления разбоем не важно, собирался ли преступник воплотить свою угрозу в реальность. Таким образом, угроза может проявляться через слова, жесты, показ оружия или других предметов, способных нанести вред. Это подчеркивает различие между разбоем и вымогательством с точки зрения объективной стороны действия.
В контексте вымогательства, характер угрозы и объекты влияния отличаются значительной разнообразностью. Речь идет не только о физическом воздействии на жизнь или здоровье человека, но и о манипулировании страхом потери ценных материальных благ. Особенно это касается вещей, имеющих значительную стоимость для потерпевшего или его близких, до которых может быть направлена угроза. Характерная черта вымогательства – использование угроз с перспективой на будущее, в отличие от непосредственного, мгновенного насилия при разбое. Примером разбоя служит ситуация, когда вор угрожает человеку с целью моментального получения денег, скажем, в лифте, и покидает место происшествия сразу после попытки. В то время как вымогательство распространяется на продолжительный период времени, требуя от жертвы исполнения определенных условий под постоянной угрозой. Целью преступления в обоих случаях является присвоение чужой собственности, которая представляет собой важный экономико-правовой ресурс. Таким образом, хотя собственность является основным объектом преступного посягательства как в общем, так и в частном смысле, механизмы и направленность угрозы могут сильно различаться, подчеркивая разнообразие форм хищения. Противоправное изъятие имущества без ведома владельца, причем в пользу злоумышленника или иных лиц, составляет суть объекта данного вида преступлений.
Согласно действующей нормативно-правовой базе, за преступления, связанные с хищением, отвечают лица, обладающие психическим здоровьем и достигшие возрастной границы, установленной законодателем от 14 до 16 лет для различных видов хищений (см. ч. 2 ст. 20 УК РФ). Эта законодательная позиция обусловлена необходимостью борьбы с высоким уровнем общественной угрозы, связанной с преступлениями против собственности, такими как грабеж и разбой, а также стремлением к предотвращению распространения краж среди подростков, для которых такие действия могут служить индикатором социального положения, и они оказываются интеллектуально и физически доступными. В дополнение к базовым критериям для определения уголовной ответственности лица, таким как возраст и дееспособность, для случаев присвоения или растраты основным условием является факт передачи имущества в доверительное управление со стороны владельца.
Реализация принципа административной преюдиции подразумевает включение в юридическую систему дополнительного участника процесса - индивида, привлеченного к административной ответственности за выполнение незначительного акта кражи, как это определено в статье 158.1 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Исходя из анализа юридически значимых характеристик действий, относимых к категории преступлений против собственности, становится очевидным, что фигурант данных деяний не обладает правом владения на утраченное имущество. Это со стороны закона определяет его как лицо, пересекающее установленные пределы использования имущества, права на которое законно принадлежат другому лицу.
Таким образом, учитывая выделенные аспекты негатива и другие характеристики лиц, совершающих хищение, их можно разделить на категории:
?«общие субъекты» — это лица, не имеющие никаких специальных прав или полномочий касательно объекта преступления (например, в случаях кражи, разбоя, грабежа, и некоторых формах мошенничества), и не относящиеся к категории особых субъектов хищений;
?В контексте уголовного права, термин «специальные субъекты» обозначает категорию лиц, склонных к совершению определённых преступлений, которых можно классифицировать на несколько групп: индивиды, привлечённые к ответственности за воровство незначительных активов; субъекты, обладающие специфическим статусом, позволяющим им распоряжаться похищаемым ресурсом (например, в случаях присвоения или растраты); индивиды, находящиеся на определённых должностях, что предоставляет им возможность присваивать чужое имущество. Для таких деяний законодательством предусмотрены особые статьи, включая, но не ограничиваясь, ст. 159 ч. 3, ст. 159.1 ч. 3, ст. 159.2 ч. 3, ст. 159.3 ч. 3, ст. 159.5 ч. 3, ст. 159.6 ч. 3, ст. 160 ч. 3 УК РФ.
В дополнение к широкому кругу лиц, рассматриваемых в связи с преступлениями против собственности, особенности оценки субъективной стороны правонарушений порождают значительные трудности. Уголовное законодательство не предоставляет четкого определения субъективной стороны преступления, вызывая острые дебаты и разногласия в научных кругах. Большинство авторов уголовно-правовой литературы едины во мнении, что субъективная сторона отражает внутренние характеристики акта и необходимо анализировать её в сочетании с внешними аспектами (актом нарушения, его последствиями, причинно-следственной связью), то есть, в контексте объективной стороны состава преступления.
Рассматривая внутренние аспекты преступного акта, он представляет собой специфическое поведенческое проявление, которое воплощается в определенной форме деятельности (активной либо пассивной) и несет в себе четко выраженное психологическое содержание. Это содержание отражает внутренние психические процессы индивида, совершившего преступление. Намеренность преступления подразумевает, что виновное лицо осознанно планирует свои шаги, управляя ими в соответствии с личными мотивами и целями. Так, поведение предполагает наличие осознанного выбора, который осуществляется через принятие решений и их последующую реализацию. Ключевую роль также играет эмоциональный контекст поведения, служащий регулирующим фактором психических процессов, включающий в себя ощущение вины, мотивацию и намерение, лежащие в основе преступления.
В области материального уголовного права, не каждый из компонентов, составляющих субъективную сторону преступления, обладает одинаковым юридическим весом. Неоспоримо является то, что виновность представляет собой обязательный критерий любого преступления, что подчеркивает присутствие в нормах современного уголовного законодательства принципа субъективной ответственности. При этом, мотивация и намерения, лежащие в основе преступления, рассматриваются как необязательные элементы субъективной стороны, чье значение может варьироваться. Когда эти аспекты эксплицитно внесены в формулировку уголовного закона, они становятся неотъемлемыми для оценки деяния. Дополнительно, мотивы и цели могут быть признаны смягчающими или отягчающими обстоятельствами, что способствует более точной индивидуализации уголовного наказания, отражая многоаспектность субъективного компонента преступления в механизме уголовно-правовой регламентации.
В рамках уголовно-правовой теории принято выделять единую концепцию интеллектуального и волевого компонентов в составе вины. Первый аспект отражает возможность лица понимать реальное содержание своих действий, их результаты и общественное осуждение, в то время как второй аспект связан с возможностью осуществлять выбор и воплощать выбранное в жизнь. Хищения, без исключения, классифицируются как деяния, совершаемые с осознанной целью. Что касается интеллектуального элемента намеренного характера деяния, он заключается в сознании лицом всех важных для права факторов, определяющих хищение (неправомерность и невозмездность завладения и (или) использования имущества другого, нанесение ущерба владельцу имущества в размере, имеющем значение для определения степени ответственности за различные формы хищения), а также метода его осуществления (например, противозаконное присвоение имущества против воли владельца в случае кражи, без его согласия при грабеже и разбое, в разрез с истинным намерением владельца при мошенничестве).
В правоприменительной деятельности крайне важно точно определить мотивацию действий лица при воплощении его умысла, который может измениться в зависимости от появляющихся обстоятельств. Так, первичные намерения, например, связанные с кражей, могут смениться на умысел осуществить действия, носящие более серьёзный характер – например, перейти к грабежу или разбою. Это требует пересмотра квалификации содеянного в соответствии с реально происшедшим, а не исходя из изначальных предположений. Что касается намерений, они включают в себя желание получить материальную пользу для себя или других лиц, при этом злоумышленник понимает, что объект преступления принадлежит другому лицу, что лишает его законных оснований для присвоения.
В юридической практике, особенно при рассмотрении дел о хищении, наличие корыстной цели является непременным условием для квалификации действий как преступных. Ключевое значение имеет интерпретация данного признака, которая не всегда единообразна. Основываясь на юридическом определении, установленном в статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, корыстная цель подразумевает намерение лица незаконно присвоить или использовать чужое имущество для собственной выгоды или выгоды третьих лиц, в результате чего владелец имущества или его законный обладатель несет финансовые потери. Специфика понимания этого признака зависит от того, как широко определяются потенциальные получатели выгоды - только лично близкие лица или неограниченный круг третьих лиц. Большинство экспертов и анализ судебной статистики по делам о хищениях показывают, что корыстная цель обычно интерпретируется узко, при этом рассматривается стремление приносить материальную выгоду только себе, сообщникам и близким. В то же время, Верховный Суд РФ в Постановлении Пленума №48 от 30 ноября 2017 года указывает на необходимость широкой трактовки, где корыстная цель включает в себя желание присвоить или использовать чужое имущество как собственное, допуская возможность передачи его третьим лицам без ограничений по кругу этих лиц.
Некоторые ученые оспаривают действенность такой стратегии, обосновывая свою позицию изменением характера преступления, где предполагается, что преступник совершает кражу с намерением обогатить не себя и своих сообщников, а сторонние лица. Это может произойти даже без предварительных личных отношений с выгодополучателем, например, если преступник похищает одежду для бедно одетого человека и дарит ему, прикидываясь законным владельцем.
Критика Г.Р. Валитовой в отношении расширительного истолкования концепции корыстной цели заслуживает внимания, так как она подчеркивает опасность ее размывания как ключевого фактора, характеризующего субъективную сторону всех видов хищения. Она аргументирует, что трактовка любых действий по использованию или намерений распорядиться имуществом, как если бы оно принадлежало виновному, в качестве корыстной цели без учета специфики лиц, в интересах которых это имущество аппроприируется, фактически приравнивается к наличию корыстных побуждений. Это ставит под вопрос возможность какого-либо безкорыстного посягательства на имущество. В уголовно-правовой теории некоторые ученые предлагают отличать корыстную цель от соответствующего мотива хищения. Другие акцентируют внимание на корыстной мотивации как на ведущем факторе обуславливающем преступное деяние, где происходит слияние концепций «корыстный мотив» и «корыстная цель», что не меняет суть понимания механизма преступления. Выявленная зависимость корыстной мотивации от возраста указывает на ее высокую распространенность среди молодежи, что с возрастом сменяется на насильственные и хулиганские поведенческие уклонения. Основополагающим аспектом любого хищения является стремление преступника к приобретению чужого имущества, что сводится к концепту корысти.
Для более эффективной практики в области применения статей Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, регламентирующих наказание за присвоение имущества, предложено уточнить определение «хищения» как неправомерное, бескорыстное захват имущества без согласия его владельца или иного законного обладателя с целью получения выгоды для себя или третьих лиц, не ограниченного числа, влекущее нанесение вреда владельцу или владельцам такой собственности. В результате анализа выявлено, что признаком хищения является наличие сознательного намерения у лица, неправомерно присваивающего чужую собственность, осознание факта незаконного обогащения за счет другого, предвидение возможного материального вреда для владельца и стремление к его наступлению. При этом, лицом, совершившим хищение, может быть любой дееспособный индивид, достигший 14-летнего возраста, который осуществил действия, запрещенные уголовным законодательством, не имея при этом прав на похищенное имущество.
Следовательно, классификация разнообразных форм грабежа требует всестороннего анализа и учёта контекста. Вопреки наличию развитой нормативной базы, судебная практика выявляет спорные аспекты, касающиеся дифференциации уголовных составов, определения меры наказания и приспособления норм уголовного закона к инновационным методам преступления. Улучшение правовых актов и стандартизация критериев для оценки актов грабежа представляют собой ключевые направления эволюции уголовного законодательства.
2.3. Судебная практика по делам о хищениях: основные проблемы и тенденции

В российской юриспруденции по вопросам хищения обозначены определённые закономерности и проблематики, которые существенно влияют на процесс правоприменения. Вопреки существованию детального законодательного обеспечения относительно классификации хищений и процедур назначения наказаний в рамках судебного разбирательства, дискуссий не уменьшается. Это подчёркивает потребности в чётком разграничении преступных деяний, унификации методик оценки последствий действий и актуализации подходов к уголовному наказанию в сторону его гуманизации.
Мошенничество отличается от прочих преступлений против собственности тем, что преступник может не только присвоить чужие материальные активы, но также незаконно управлять имуществом жертвы. В области юриспруденции выделяют четыре ключевых атрибута объектов хищения, концепцию к которым разработал профессор С.М. Кочои.
Материальный компонент определяет объективные характеристики объекта хищения. Экономическая стоимость отражает его рыночную оценку. Под социальным аспектом понимается вложенный в объект труд, отделяя хищение от экологических нарушений, направленных против природных ресурсов. Юридическая характеристика подчеркивает право собственности, принадлежащее другому лицу. Аналитический подход к определению хищения, исходя из его ключевых признаков, включает в себя разнообразные категории преступлений согласно главам УК РФ, выходя за рамки только преступлений против собственности. Такой подход может вести к правовым противоречиям, не соответствуя некоторым нормам уголовного кодекса. Примером служит статья 226 УК РФ, в которой цель наживы не является необходимым условием для квалификации хищения оружия или взрывчатки. Дебаты в научных кругах поднимают вопрос о трактовке "изъятия и (или) обращения" имущества, где закон предусматривает три возможных формы преступного действия.
Первый – противоправное присвоение имущества другого лица.
Второе – это конвертация активов для выгоды преступника или других лиц.
Третья категория охватывает оба процесса: экспроприация активов с их дальнейшим использованием в интересах виновного или третьих лиц. Чтобы незаконно завладеть чужим имуществом, злоумышленник или другие участники должны физически владеть этими активами. Краеугольным камнем подобных правонарушений является установление неделимого господства над физическими ресурсами. Это доминирование достигается в результате двух ключевых условий.
В первом случае, подозреваемый вынимает имущество из владений его законных владельцев, тогда как во втором склоняется к неправомерному использованию имущества, которое было ему поручено в соответствии с законодательными регламентами или личными соглашениями. При этом, идентификация действий в последнем сценарии обычно не ставит перед правоохранительными органами сложных задач. В то же время, трактовка термина "отчуждение" в контексте первой ситуации вызывает значительные дебаты среди правоведов, акцентируя внимание на неоднозначности его понимания. В данном контексте, особо злободневным становится вопрос об определении точных параметров для дистинкции между хищением и утаиванием обнаруженной вещи. Детализация сложившегося образа судопроизводства предполагает анализ на основе конкретных прецедентов. Так, мировым судьей было вынесено постановление в деле о неправомерном присвоении находки, результатом которого стало обвинение водителя такси С. в совершении кражи, согласно статье 158 часть 1 УК РФ.
Окружной суд подтвердил вердикт на апелляционном этапе. Изложение фактов указало, что шофер такси по имени С. узнал о ситуации, когда клиент забыл свой мобильный телефон в кабине автомобиля. Инициативные поиски устройства водителем не увенчались успехом. Однако, в последующем, в процессе очистки машины от мусора, он нашел устройство и решил присвоить его. Президиум Высшего судебного органа РФ 27 марта 2023 года аннулировал ранее вынесенные решения по кейсу №22–614/202312, сославшись на отсутствие уголовно наказуемого акта в действиях шофера. Было установлено, что владелец утратил свой телефон без вмешательства С. Для классификации происшествия как кражи неотъемлемым элементом является целенаправленное намерение по присвоению имущества другого лица. Данные показали, что таксист не осуществлял действий, направленных на завладение собственностью клиента. В соответствии со статьей 227 Гражданского кодекса РФ, положения о находке подразумеваются к применению в условиях, когда лицо, обнаружившее вещь, либо осведомлено о личности владельца, либо не располагает такой информацией.
Исследование применения уголовного кодекса выявило различия в интерпретации законов в похожих казусах, вызывая сомнения в единообразии судебных выводов. В то же время приведенные доводы представляются убедительными, особенно в аспекте необходимости активных действий для признания хищения найденных предметов. Отсутствие действий или пассивность не считаются действиями, формирующими состав преступления в случае кражи найденного. Тем не менее, непоследовательность в решениях судов подталкивает к критическому осмыслению этой позиции. Решение Московского городского суда от 28 июля 2023 года по делу №10-11231/23 признало гражданку К. виновной в скрытом хищении чужой собственности. Обвиняемая умышленно присвоила мобильный телефон, оставленный его владельцем в магазине. Суд указал на ее бездействие в вопросе возврата устройства его законному владельцу, что подтверждает осознанное присвоение ей чужого имущества с пониманием прав владельца на этот объект.
Документация по делу свидетельствует о том, что жертва знала, где оставила свой мобильник и планировала его вернуть. К. должна была осознавать вероятность возвращения владельца за потерянной вещью. Вопреки этому, преступница не сообщила о находке сотрудникам магазина, не решилась подождать возвращения собственника и ушла, унося с собой чужую собственность. Ее поступок свидетельствует о явном отсутствии планов по возврату телефона его владельцу. В ходе судебного разбирательства было установлено умысел К. на незаконное присвоение мобильного телефона в собственные цели, а не с намерением защищать права законного обладателя.
В дискурсе о юридической квалификации случаев, когда личность прибирает к рукам найденную вещь, прослеживается отсутствие единства мнений. Практикующие правоведы порой неверно относят такие инциденты к сфере находок, игнорируя факт, что такие объекты должны рассматриваться как украденные. Профессор Д.А. Корецкий критикует мнение, согласно которому отсутствие активных действий вора исключает квалификацию данного деяния как кражи. Он аргументирует, что преступление состоит в изъятии объекта из владений его законного обладателя и последующем незаконном удержании этого имущества, что фактически выражается в действиях по сокрытию, утаиванию или не возвращении вещи владельцу. Подобным образом злоумышленник, действуя вопреки воле собственника, устанавливает над предметом несправедливое контрольное влияние, что является определяющим элементом для квалификации действия как хищения.
Следовательно, юридическая формулировка кражи, изложенная в примечании к статье 158 Уголовного кодекса РФ, адекватно отображает этот вид преступного деяния. Впрочем, такое стандартизированное понятие, применяемое ко всему кодексу, порождает юридические противоречия при определении преступлений в других разделах Специальной части УК РФ. Эти трудности возникают в связи с наличием узкоспециализированных видов преступлений, чья объективная сторона включает уникальные характеристики, которые выходят за рамки универсального определения. Такая методика, выбранная законодателем, вызывает необходимость в дополнительном юридическом регулировании, учитывающем специфику хищения в разных контекстах преступной деятельности.
Исследование применения законодательства обнаружило несоответствия в вердиктах судов различных регионов, что подрывает ключевые принципы правосудия и равенства перед законом. Такие несогласия в судебной практике мешают достижению правовой определённости в Российской Федерации. Для гармонизации различий между судебными решениями необходимо внести изменения в законодательные положения, касающиеся наказаний за кражу. Предложено уточнить терминологию в пояснении к статье 158 Уголовного кодекса РФ, заменяя фразу «изъятие и (или) обращение» более точным термином «завладение».
Таким образом, следует уточнить, что акт присвоения чужой собственности включает в себя не только физическое изъятие предмета, но и последующие действия с ним, включая те случаи, когда конкретное изъятие не произошло. В сфере уголовного права концепция изъятия охватывает активные действия нарушителя для получения контроля над имуществом, а также преднамеренное умолчание при обнаружении вещей без попытки вернуть их владельцу. Важно анализировать все обстоятельства дела, характер имущественных отношений и осведомленность лица о потере вещи её предыдущим владельцем при оценке возможности уведомления последнего. Рекомендации Пленума Верховного суда РФ по вопросам изъятия целят в стандартизацию судебной практики и снижение разночтений в истолковании юридических аспектов преступления. Это способствует формированию общего понимания элементов преступления у лиц, применяющих закон.
В ходе судебных процессов часто возникают сложности, связанные с определением, осознавал ли обвиняемый противозаконный характер своего присвоения чужой собственности. При любых сомнениях законодательная система склоняется в сторону защиты прав обвиняемого, особенно когда встает вопрос о его способности уведомить законного владельца о найденном имуществе. Судебная практика сформировалась таким образом, что в случаях, когда злоумышленник знает, кто является владельцем утраченного имущества, одинаковые методы рассмотрения дел гарантируют правовую справедливость и равное применение уголовного законодательства к подобного рода преступлениям.
Хотя проблемы были выявлены, судебные решения по кражам блоков питания влекут за собой положительные эффекты:
Верховный Суд Российской Федерации систематически публикует указания и пояснения относительно критериев оценки хищений, что способствует стандартизации судебной практики.
В примере, решение, принятое Пленумом Верховного Суда Российской Федерации 30 ноября 2017 года, вносит ясность в аспекты деления на категории разнообразных видов хищений, что способствует уменьшению количества недочетов при определении квалификационных последствий.
Увеличение наказания за финансовые преступления совершенные в крупном масштабе.
Анализ судебной практики демонстрирует, что законодательство и правоприменительная деятельность все более жестко относятся к мошенническим действиям, направленным на присвоение или растрату государственных и бюджетных фондов. Это находит отражение в росте количества вынесенных обвинительных приговоров с назначением наказания в виде лишения свободы для лиц, осуществивших финансовые нарушения значительного масштаба.
Число преступлений, осуществляемых в сети Интернет и классифицируемых как хищение, увеличивается, что отражает усиление нормативно-правовой базы.
Судебные органы стали использовать законы, касающиеся киберпреступлений в Российской Федерации, например, статья 159.6 Уголовного кодекса РФ, которая касается мошенничества с использованием компьютерных технологий, однако эффективность и последовательность их применения все еще вызывает вопросы.
Применение цифровых инструментов в изучении и демонстрации электромагнитных явлений
В недавнее время, с ростом технологического прогресса, правоохранительные органы и судебные инстанции всё чаще оценивают и принимают к рассмотрению цифровую информацию, такую как логи файлов, видеозаписи с систем видеонаблюдения, и IP-адреса как доказательную базу, способствующую выявлению и разрешению дел о кражах.
Это особо важно при рассмотрении дел о финансовом обмане, когда доказательственная база зачастую заключается в изучении цифровой документации и сообщений.
Судебное рассмотрение дел, касающихся присвоений и краж, продолжает выявлять значительные и спорные аспекты, несмотря на обширный корпус законодательства и дополнительные разъяснения законодательных инициатив. Ключевые трудности встречаются при разделении уголовно-правовых составов, анализе последствий поступков, подтверждении наличия преступного намерения и осуществлении правовой оценки деяний, являющихся примерами киберпреступлений по хищению.
В то время как позитивные изменения, включая усиление разъяснительной работы Верховного Суда России, улучшение механизмов доказывания в уголовных делах и ужесточение наказаний за распространение инфекций, направлены на сближение китайской судебной практики с принципами унификации и повышения эффективности, необходимо принять во внимание актуальные тенденции, такие как цифровизация, при дальнейшем развитии уголовного законодательства.

Глава 3. Совершенствование уголовной ответственности за хищения

Эволюция технологий и общественных процессов приводит к усложнению механизмов преступлений, особенно в области хищений, вызывая необходимость в адаптации уголовно-правовой системы к новым вызовам. Существующая нормативная база, несмотря на свою разветвленность, и застаревшая судебная практика не всегда соответствуют требованиям времени, сталкиваясь с трудностями при разграничении разновидностей преступлений, а также с пробелами в регламентировании электронных санкций, дисбалансом в назначении наказаний и недостаточной четкостью между уголовной и административной ответственностью. В эпоху цифровизации и мировой интеграции, особенно с учетом распространения киберпреступности и экономических нарушений, настоятельно требуется переосмысление и переформатирование уголовно-правовых доктрин. В данной части работа посвящается анализу ключевых аспектов введения уголовной ответственности за хищение, предполагая корректировку нормативных актов, обновление критериев квалификации преступлений и разработку действенных профилактических методов для снижения преступности в этом сегменте.

3.1. Рекомендации по устранению пробелов и коллизий в законодательстве РФ

Актуальное уголовное законодательство РФ по вопросам ответственности за преступления против собственности включает обширный комплекс правовых норм. Впрочем, в процессе его применения обнаруживаются значительные недостатки и противоречия, которые затрудняют правильное квалифицирование деяний, создают условия для правовой неопределенности и приводят к единообразию в судебной практике. Для более эффективного реагирования на преступления, связанные с посягательствами на собственность, и обеспечения справедливости в уголовном преследовании требуется дальнейшее развитие и уточнение законодательства.
1. Разрешение противоречий в дифференциации структуры преступлений, включая кражи и грабежи.
Одним из ключевых недостатков уголовного права является затрудненное дифференцирование составов преступлений, вызывающее проблемы в дальнейшем. Сложности возникают в следующих областях:
Мошенничество, определяемое статьей 159 Уголовного кодекса РФ, и присвоение или растрата имущества, регламентированные статьей 160 УК РФ, создают определенные трудности при определении правовой оценки деяний лиц, первоначально получивших имущество на законных основаниях (посредством договорных отношений или в силу доверенности), которые впоследствии переадресовывали эти активы для личного использования. Ключ к различию между этими двумя делами лежит в выявлении, сопровождалось ли первоначальное получение активов обманными манипуляциями (присущими мошенничеству) или злоупотребление владением возникло уже после того, как права на имущество были получены (что указывает на присвоение или растрату).
Кража, определенная статьей 158 УК РФ, и грабеж, урегулированный статьей 161 УК РФ, поднимают сложности в желании правильно классифицировать действия преступника, особенно когда момент фактического хищения маскировался под тайность, но в процессе был разоблачен потерпевшими или свидетелями. В этих ситуациях судебная практика неоднозначна в вопросах определения момента окончания деяния: обнаружение кражи во время ее совершения может привести к переклассификации обвинения на грабеж, что серьезно изменяет степень ответственности и объем предусмотренного наказания.
Разбой (соответствует статье 162 Уголовного кодекса Российской Федерации) и грабёж (определен статьёй 161 УК РФ) представляют собой разновидности преступлений, точная квалификация которых зависит от момента применения насилия. В случае использования силы непосредственно для того, чтобы завладеть имуществом или во время его захвата, действия подпадают под определение разбоя. В контексте же грабежа насилие или угрозы применяются постфактум, уже после совершения хищения, с целью обеспечения бегства и избежания задержания. Таким образом, ключевым отличием является тайминг применения физической силы или угроз в контексте непосредственного действа по завладению чужим имуществом.
Для устранения правовых конфликтов предлагается актуализировать положения статей 159 и 160 Уголовного кодекса Российской Федерации, детализируя основания для дифференциации между фактами мошенничества и деяниями, связанными с присвоением или растратой. Прежде всего, необходимо ввести ясные разъяснения относительно момента формирования умысла: если злоумышленник с самого начала предполагал незаконно завладеть чужим имуществом, данный акт подлежит классификации как мошенничество. В ситуации, когда лицо изначально приобретало имущество легально, однако в последствии осуществило его незаконное использование в личных интересах, такие действия следует квалифицировать как присвоение или растрату.
Углубить понимание статей 158 и 161 Уголовного кодекса Российской Федерации, детализировать особенности преступлений, когда прямо во время совершения кражи потерпевший обнаруживает преступление. Осветить нормативное положение, что продолжение незаконных действий посягательства на собственность пострадавшего после их обнаружения должно рассматриваться как разновидность грабежа.
Составить и разъяснить позицию Верховного Суда РФ о ситуациях использования насилия при совершении кражи, способствующие стандартизированной оценке данного деяния в контексте различных условий:
Во время владения собственностью, это квалифицируется как грабёж.
Если использование после получения собственности проводится исключительно для маскировки, говорят о грабителе.
Такие коррекции и пояснения снижают амбивалентность в юридической деятельности, делая нормы уголовного кодекса очевиднее и более этичными, предотвращая недоразумения, свойственные уголовной ответственности.
2. Улучшение этих итогов в процессе классификации преступлений по хищению.
Сегодня, правовая система Российской Федерации содержит в себе четко установленные граничные величины денежных сумм в уголовном кодексе, которые задают уровень серьезности совершаемых преступлений:
- незначительный ущерб – начиная с 10 000 рублей,
- значительный материальный убыток – свыше 250 тысяч рублей.
- значительный материальный убыток – свыше 1 миллиона рублей.
Тем не менее, эти показатели остаются статичными на протяжении продолжительных периодов и не адаптируются к уровню инфляции, что влечёт за собой отсутствие учёта финансовой обесценения. Это порождает дисбаланс в стандартах: стандарт, установленный несколько лет назад, может быть оценён по-иному по сравнению с текущими стандартами из-за колебаний в оценке денежной стоимости. Следственно, для предотвращения такого рода социальных рисков могут быть введены специализированные меры, целью которых является поддержание принципа справедливости.
Предложения по улучшению законодательного регулирования
Измените комментарии к статье 158 Уголовного кодекса Российской Федерации, предусмотрев ежегодную коррекцию порогов значительного, крупного и особо крупного ущерба, причем корректировка этих размеров должна отражать текущее экономическое состояние страны.
Реализовать корректировку базовых значений в соответствии с публикациями Федеральной службы государственной статистики, обеспечивая стабильность оценки. Это способствует предотвращению дивергенции в классификации идентичных преступлений, совершенных в различные временные периоды.
Данные модификации направлены на обеспечение гибкости и справедливости уголовного законодательства, что способствует унификации правоприменительной действительности.
3. Управление наказаний за преступления в области киберпреступности
С прогрессом в области цифровизации, возникновением новейших форм преступлений, включая:
Кибератаки на онлайн-банковские системы и несанкционированное проникновение в банковские аккаунты,
Фишинговые атаки – мошенничество, целью которого является кража личных данных пользователей,
Воровство криптовалюты и электронных активов, для которых отсутствует ясное законодательное определение в России. Современные статьи Уголовного кодекса РФ, как ст. 159.6, касающиеся мошенничества в области информационных технологий, не достигают нужной спецификации и не эмбрасируют все многообразие цифровых операций. Такой недостаток в нормативно-правовой базе создает правовой вакуум и усложняет юридическое преследование за киберпреступления.
Предложения по улучшению нормативно-правовой базы
Углубите детализацию статьи 159.6 УК РФ, касающуюся мошенничества в информационно-компьютерной сфере, предусмотрев более детальные категории действий. Важно точно определить разновидности киберпреступлений, включая:
Неправомерное отражение средств на банковских счетах,
Фрод в соцсетях с использованием фейковых профилей,
Утечка учетных данных для доступа к электронным банковским и платежным сервисам.
Включить в Российский Гражданский и Уголовный кодексы определения, связанные с криптовалютами и цифровыми активами. Это обеспечит юридическую основу для точной классификации преступлений, связанных с их незаконным завладением, как кражу по статье 158, мошенничество согласно статье 159, или неправомерное присвоение в соответствии со статьей 160 УК РФ, основываясь на характере деяний.
Расширить Уголовный кодекс РФ за счёт интеграции новой нормы, направленной на борьбу с вирусными атаками, проникающими в системы с целью незаконного контроля над цифровыми ресурсами. Это устранит пробелы в правовом регулировании киберпреступлений, связанных с несанкционированным доступом к данным, и обеспечит эффективное пресечение таковых.
Имплементация этих корректировок повысит защиту индивидуальных пользователей и корпоративных субъектов от киберпреступности, одновременно усиливая эффективность уголовного кодекса применительно к условиям цифровизации экономики.
4. Увеличение наказания за регулярные незначительные кражи.
Согласно положениям статьи 7.27 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации, действия, квалифицируемые как мелкое хищение и не превышающие ущерба в 2 500 рублей, классифицируются как административное нарушение. Тем не менее, встречаются случаи, когда преступники воспользуются этой нормой для многократного совершения аналогичных деяний, что позволяет им избежать более строгой, уголовной ответственности. Это порождает систему, в рамках которой лица, ранее осужденные за схожие проступки, могут повторно совершать похожие кражи, оставаясь без должного наказания.
Предложения по улучшению нормативно-правовой базы:
Вносится предложение о модификации пункта 7.27 Кодекса об административных правонарушениях Российской Федерации, предусматривающее, что совершение лицом трех и более актов мелкого хищения в период одного года приведет к переклассификации данных действий в категорию уголовных деяний. Такой подход направлен на повышение эффективности противодействия повторной преступной деятельности и будет способствовать устранению нормативных пробелов, используемых для избежания уголовной ответственности.
Создать комплексную базу данных по вопросам регистрации инцидентов правонарушений, акцентируя внимание на многократных незначительных кражах, выполняемых одним индивидуумом. Данная система должна обеспечивать интеграцию с актуальными правовыми документами, что позволит при обнаружении повторного преступления применять ужесточенные санкции.
5. Улучшение практики применения законов и введение стандартизированных судебных постановлений.
В России сейчас присутствует неоднородность приговоров в делах о кражах из-за отсутствия унифицированных рекомендаций для судейства, различий в интерпретации уголовных деяний и вариативности в определении жесткости наказаний.
Советы по улучшению применения законодательства:
Российскому Верховному Суду предстоит создать обновленное решение Пленума по квалификации преступлений против собственности, адаптированное к актуальным вызовам в правоохранительной практике и инновациям, в том числе преступлениям в сфере цифровых технологий и интернет-мошенничеству.
Включить в программу подготовки судей и следователей курсы, посвященные освоению актуальных техник мошенничества, электронного воровства, и анализу разветвленных криминальных схем. Это усилит квалификацию правоохранителей, однако, имеет риск появления ошибок.
Составить подробные методические указания по выявлению умысла в случаях хищения, способствующие корректной квалификации правонарушений. Детализированные процедурные действия способствуют точному отличию между кражей, обманом, присвоением и иными видами хищений.
Реализация указанных стратегий способствует стандартизации процесса правоприменения, исключает возможность дискрепантных вердиктов и усиливает результативность в противодействии преступлениям, связанным с кражами.
Следовательно, улучшение законодательства о преступлениях против собственности представляет собой ключ к эффективному контролю над преступностью. Разрешение юридических противоречий и последующее введение новых правил, направленных на регулирование преступлений в интернете, а также стандартизация процесса судебного рассмотрения улучшают применение законов и обеспечивают справедливое судопроизводство. Принятие рекомендованных поправок обеспечит справедливое соотношение строгости наказаний с принципом пропорциональности, способствуя тем самым поддержанию правового порядка и охране прав на собственность в Российской Федерации.

3.2. Использование зарубежного опыта для совершенствования уголовного законодательства

Внедрение лучших международных практик в реформирование уголовного права России, особенно в аспекте ответственности за преступления против собственности, является критически важным. Примеры из иностранных юридических систем показывают преимущества адаптивных санкционных режимов, передовых методик оценки результативности законов и стратегий противодействия преступлениям в интернете. Такой анализ открывает возможности для существенных улучшений в структуре и функционировании уголовно-правового регулирования в Российской Федерации.
Изучим международный опыт. Эмбеззлемент подразумевает несанкционированное присвоение средств или ресурсов лицом, которому законно доверены эти активы, но которое не является их владельцем. Это контрастирует с кражей, при которой лицо незаконно завладевает чужим имуществом без любого предварительного права доступа или владения (например, неправомерное завладение автомобилем из чужого гаража). Неправомерное использование денежных средств или имущества в собственных интересах определяется как воровство. Когда сочетается акт воровства с нарушением доверия в рамках определенной должностной позиции, складывается особый вид преступления - расхищение.
В некоторых юрисдикциях растрата определяется как специфическое нарушение, тогда как другие законодательные системы отождествляют ее с видами присвоения имущества. Этот акт неправомерного использования может осуществляться в многообразных ситуациях.
Примеры индивидов, занимающих позиции доверия в управлении чужим имуществом или финансами, включают банковских служащих, которые легально обращаются с денежными активами клиентов и корпоративными фондами, родственников, ответственных за уход за иждивенцем и управляющих их финансами для покрытия расходов, или академические издания типа «Синергия наук» и специалисты наподобие адвокатов или директоров, регулирующих финансовые операции защищаемых ими лиц. За присвоение в ответственности могут последовать наказания в виде денежных штрафов, тюремного срока, компенсации убытков или их комбинации. В каждом штате предусмотрены уникальные юридические рамки наказания, которые выбираются исходя из величины утраченных ценностей или их типа, а также наличия обстоятельств, утяжеляющих вину (например, присвоение имущества пожилого человека).
Минорное нарушение или серьёзное преступление. Обычно, размер ущерба определяет величину наказания. К примеру, кража суммы в 1000 долларов классифицируется как лёгкое нарушение, в то время как превышение этой суммы переводит деяние в категорию тяжёлых преступлений.
Нарушение, кажущееся мелким, может переходить в категорию уголовного дела в случаях, как, например, кража оружия или автомобиля (вне зависимости от их стоимости) или присвоение имущества у лица, находящегося в уязвимом состоянии.
В контексте правосудия, реституция включает в себя обязательство обвиняемого возместить потери жертве (жертвам), что обычно предусматривает возвращение денежных средств или стоимости утраченного имущества. Этот процесс часто действует в дополнение к наложению штрафов и назначению тюремного срока, подчеркивая не только наказание виновного, но и стремление к восстановлению справедливости для пострадавшего.
В большинстве юрисдикций, степень наказания за эмбеззлемент определяется на основе ценности похищенных денег или объектов собственности. Штаты обычно устанавливают таблицы стоимостных порогов (к примеру, "имущество по стоимости ниже 500 долларов США") и предписывают соответствующие варианты наказания, включая штрафы и сроки лишения свободы для каждого уровня стоимости. Кроме того, в некоторых юрисдикциях прописаны категории активов, которые требуют применения определенных штрафов и сроков заключения вне зависимости от их рыночной стоимости.
В контексте борьбы с наркопреступностью, безводный аммиак, являясь критически важным компонентом для синтеза метамфетамина, обуславливает строгое наказание за его похищение в ряде американских штатов без учёта объёма и стоимости похищенного вещества. Среди других объектов, привлекающих к себе ужесточенное внимание законодательства, стоят оружие, животные, собственность, похищенная в условиях экстренных обстоятельств или природных катастроф, а также официальные документы. Законодательство многих штатов также предусматривает более строгие санкции для преступников, присвоивших имущество у лиц, находящихся в уязвимом положении (к примеру, у пожилых людей или людей с инвалидностью), а также в случаях, когда между преступником и жертвой существовали отношения, подразумевающие высокий уровень доверия (например, если преступник занимал должность в государственных учреждениях, банковских или страховых компаниях).
В контексте Аризонского законодательства, индивидуум, который осуществляет уход за "уязвимым взрослым" - лицом пожилого возраста или обладающим ограниченными возможностями, находится в особом положении доверия. Данный закон делает акцент на предоставлении защиты уязвимым взрослым людям, трактуя любые транзакции, в рамках которых средства или ценности передаются опекуну без адекватного встречного предложения (определенного как получение эквивалентной рыночной стоимости), как доказательство попытки лишения уязвимого лица его средств или имущества. Эта мера защиты предназначена для того, чтобы облегчить задачу обвинения в доказывании вины лица, обвиняемого в присвоении имущества уязвимого взрослого.
Алабама служит примером воздействия отягчающих обстоятельств на серьёзность наказания. Здесь, государственный служащий, признанный виновным в присвоении государственных средств, сталкивается не только с штрафами и заключением, но и с пожизненным запретом на занятие государственных должностей. Подобные меры нацелены на предотвращение рецидивов и служат строгим предупреждением для других. Подобные юридические положения, защищающие интересы государства и его граждан, введены во множестве штатов, обеспечивая дополнительную защиту для определённых категорий жертв и устанавливая усиленные меры ответственности для специфических групп обвиняемых.
В ряде штатов законодательство предоставляет судье возможность агрегировать, то есть объединять в единый счет, стоимость денежных средств или имущества, похищенные в рамках одного общего замысла или схемы. Отдельные штаты разрешают кумуляцию ущерба за фиксированный период, например, за 12 месяцев, тогда как другие не ограничивают период кумуляции, если, к примеру, воровство касалось лишь одной жертвы. В данных юрисдикциях предъявление обвинений и определение меры наказания зависит от совокупной стоимости украденного. Такой подход позволяет предъявлять обвинение за одно крупное преступление в сфере хищения, облегчая тем самым задачу обвинения и избегая рассмотрения многочисленных мелких фактов воровства по отдельности, что особенно ценно при незначительных по размеру, но систематических кражах.
Допустим, если обвиняемый регулярно присваивал по десять долларов из кассы работодателя ежедневно, то в итоге общий объем похищенных средств мог бы превысить сумму в 4000 долларов за год.
Инициировать единое судебное дело на суммарный ущерб представляется более логичным, чем предъявлять отдельные обвинения за каждое из 365 малозначительных похищений по 10 долларов. Преступления, движимые жаждой личной выгоды, существенно влияют на общую картину преступного мира. Эта динамика находит свое подтверждение в официальной статистике, касающейся экономических и имущественных преступлений.
В Германии, при анализе дел, связанных с кражами, большое значение придаётся как преднамеренному, так и непреднамеренному характеру действий обвиняемого, включая анализ его психоэмоционального состояния. В случаях, когда устанавливается, что преступление вызвано психическими нарушениями, вроде клептомании, вместо лишения свободы может быть назначено принудительное лечение. Этот подход иллюстрирует принцип индивидуализации наказаний, основывающийся на детальном анализе личности преступника и не ограничивающийся только аспектами материального ущерба. Дополнительно немецкое право включает институт «предварительных соглашений» (Plea Bargaining), что позволяет в определённых случаях снижать санкции за кражу при условии добровольного и полного возмещения убытков, упрощая тем самым процедурные аспекты и обеспечивая быстрое возмещение вреда пострадавшим. Подобные механизмы, интегрированные в российскую уголовно-правовую систему, могли бы сделать её более справедливой в отношении лиц, совершающих преступления на фоне психических расстройств или зависимостей, позволяя таким образом осуществлять исцеление и социальную адаптацию вне тюремных стен. Разработка и применение процедур досудебного урегулирования, направленных на репарацию ущерба, повысили бы эффективность правосудия, снизив число лиц, содержащихся в местах лишения свободы за совершение преступлений лёгкой и средней степени тяжести.
Во Франции приняты строгие законодательные меры для борьбы с преступлениями в интернете. Уголовный кодекс страны включает нормы, направленные на пресечение мошенничества через интернет, именуемого как «кибермошенничество». Для борьбы с такими преступлениями законодательством предусмотрены серьезные санкции, в том числе до 10 лет тюремного заключения. В рамках этого подхода, во Франции также активно противодействуют преступлениям, связанным с кражей финансовой информации, атакам на платежные системы и несанкционированному доступу к банковским счетам. Активное применение и развитие судебных прецедентов способствуют усовершенствованию норм в области кибербезопасности, обеспечивая тем самым эффективную защиту от развития и распространения новых форм кибермошенничества.
Внедрение этого опыта в контексте российского права позволит создать специализированный раздел в Уголовном кодексе РФ, ориентированный на киберпреступления и акты кибермошенничества. Это охватит задачи по точной юридической квалификации деяний, включая интернет-мошенничество, незаконное проникновение в чужие банковские системы, утечку или кражу личных данных клиентов и незаконные операции с криптовалютами. Установление строгих наказаний за подобные действия не только укрепит защиту прав человека и интересов компаний перед лицом киберугроз, но и повысит результативность работы правоохранительных органов в отношении таких преступлений.
В Великобритании правовая система рассмотрения дел о преступлениях, связанных с хищениями, работает на основе индивидуализированного подхода к наказанию. При вынесении приговора, судебные органы учитывают различные факторы: личные качества обвиняемого, его мотивы, имеющуюся у него криминальную историю и социальный статус. Такой подход позволяет устанавливать более строгие санкции для преступников, действующих без каких-либо смягчающих обстоятельств, в то время как другим может быть предложено испытание альтернативными формами воздействия, вместо стандартных мер уголовного наказания.
Ключевым компонентом системы правосудия Великобритании является принцип «восстановительного правосудия». Этот подход способствует добровольной компенсации убытков пострадавшей стороне и предусматривает сотрудничество обвиняемых с другими государствами в обмен на уменьшение или замещение наказания исправительными мерами. Такая стратегия обеспечивает возможность сохранения благосостояния при одновременной ответственности за вред и поддерживает интеграцию в общество. Этот подход может быть адаптирован к условиям российской правовой системы. Имплементация индивидуального подхода при назначении санкций учитывает характеристики обвиняемого, его деяния и обстоятельства преступления. Внедрение альтернативных форм наказания, например, обязательных работ, финансовых штрафов и ограничений определённых прав, предоставит перспективу снижения преступности и разгрузит систему исполнения наказаний.
Анализ международных практик демонстрирует, что модернизация российской системы ответственности за преступления против собственности возможна за счет внедрения адаптивных критериев санкций, их усложнения и установления прозрачных законодательных рамок для преступлений в сфере информационных технологий.
Реформирование уголовного законодательства должно включать в себя принцип адаптивности в оценке степени тяжести преступлений. Это требует внесения поправок в Уголовный кодекс РФ с целью введения более точных определений атрибутов преступления, учитывающих как масштабы причиненного ущерба, так и присущие им особенности. Такой подход позволит избежать неоправданно строгих наказаний за действия, относящиеся к категории легких или средней степени тяжести, и будет способствовать более честному и объективному рассмотрению дел.
Улучшение механизмов цифрового законодательства для борьбы с преступлениями в сети, такими как интернет-мошенничество, несанкционированный доступ к криптовалютам и взлому банковских аккаунтов, станет ключевым в увеличении эффективности противодействия уголовным действиям в контексте цифровой экономики. Внедрение специализированных статей в Уголовный кодекс Российской Федерации делает возможным более строгое преследование киберпреступлений. Усиление наказаний за неумышленное использование финансовой информации и атаки на платежные системы обеспечит защиту интересов как частных лиц, так и предприятий от современных угроз. В том же контексте акцентируется значение введения процедур, связанных с прокурорским надзором, и развитие института досудебного урегулирования убытков, что избавляет от необходимости применения крайних санкций и способствует возмещению ущерба.
Усовершенствование системы штрафных санкций и использование медиации способствуют уменьшению давления на юридическую инфраструктуру и улучшают механизмы урегулирования конфликтов. Крайне важным является учет индивидуальных особенностей участника конфликта, его личных ценностей, причин поступков и способностей к компенсации убытков. Реализация нестандартных подходов к наказанию, включая обязательные общественные работы и лишение определенных прав, дает возможность уменьшить число лиц, находящихся в местах лишения свободы за совершение преступлений незначительной и умеренной степени серьезности, тем самым формируя более результативную систему применения санкций.
Так, применение международного опыта способствует усовершенствованию уголовного кодекса России, делая его адаптивным, актуальным и результативным, гарантируя равновесие между репрессивными мерами и реабилитацией правонарушителей.

3.3. Перспективы развития института уголовной ответственности за хищения в условиях цифровой экономики

Эволюция цифровых технологий привела к значительной трансформации в сфере имущественных преступлений. Классические методы воровства, такие как воровство, аферы, присвоение и растрата, были дополнены инновационными подходами, основанными на использовании информационно-коммуникационных технологий. В эру цифровизации экономики злоумышленники всё чаще используют сложные методы кибермошенничества, атаки на банковские системы, незаконное присвоение криптовалют и кражу личных данных. Эти новые угрозы потребовали от законодательства соответствующих изменений, разработки новых критериев для определения преступлений и внедрения передовых технологий для их выявления, расследования и предотвращения.
Согласно отчётам Министерства внутренних дел Российской Федерации, на долю мошенничеств, выполненных через мобильные коммуникации, приходится примерно 60% всех зарегистрированных случаев мошенничества общеуголовного характера. Установление карантинных мер по борьбе с распространением COVID-19 привело к усилению активности так называемых "телефонных аферистов", которые эффективно эксплуатируют текущую ситуацию в стране для достижения своих незаконных интересов.
Например, эти аферисты звонят людям, утверждая, что их родственники вступили в контакт с зараженными COVID-19 и были госпитализированы. Ввиду острой нехватки тестов, которую подтверждает авторитетное издание «Синергия наук», они предлагают заранее заказать их покупку через интернет. Этот обман ведет к несанкционированному снятию финансов с аккаунтов жертв. Другим распространённым методом телефонного обмана является маскировка под сотрудников банка с использованием официальных номеров этих финансовых учреждений для доверительного общения с клиентами.
Мошенники маскируются под представителей финансовых учреждений, сообщая о фиктивной угрозе несанкционированного списания средств с карты клиента, что якобы вынудило банк заблокировать её. Для внедрения доверия, пользователю напоминают о важности конфиденциальности его банковских данных, кроме случаев общения с официальными банковскими сотрудниками. Далее, через серию вопросов, мошенники узнают номер карты, трёхзначный CVC-код, необходимые для осуществления транзакций. Отдельный вид аферы - рассылки с предупреждениями о якобы нарушении карантинных мер и необходимости срочно оплатить штраф, чтобы избежать уголовного преследования. Эти схемы разработаны для того, чтобы выманить у граждан номер их карты и CVC-код, открывая доступ к их средствам.
Также важно осветить проблематику интернет-фрода, который непрерывно мутирует, предлагая всё новые схемы: от вакансий с невероятной заработной платой до обещаний уменьшения ипотечных платежей и ускоренного получения государственных выплат. Аферисты занимаются созданием поддельных веб-ресурсов, копирующих сайты продавцов персональных защитных средств, включая маски и антисептики, и затем осуществляют массовые звонки организациям с предложением закупить товары по заманчивым ценам. Как только деньги переведены мошенникам, они пропадают без вести. Ссылка на изменения в Уголовном кодексе РФ, в частности добавление в апрель 2018 года в ст. 158 ч. 3 нового обстоятельства, ускоряет ответственность за хищение со счетов и в отношении электронных денег без доказательств преступления, определенного ст. 159.3, подчеркивает активизацию борьбы с данным видом преступлений.
С течением времени, упомянутая правовая норма претерпела эволюцию, что привело к расширению области ее применения. В частности, обновления коснулись статьи 159.3 Уголовного кодекса Российской Федерации, текст которой был пересмотрен, получив название «Мошенничество в области электронных платежных средств». Эти изменения нацелены на укрепление безопасности в деле циркуляции электронных и безналичных финансовых активов, однако спровоцировали ряд обсуждений относительно трактовки и квалификации подобных преступлений. В свете этого, данное исследование стремится осветить данную проблему и предложить собственные методы ее разрешения, с акцентом на типичные трудности при определении характера действий, связанных с незаконным обращением бесконтактных банковских карт при выполнении транзакций в розничных точках.
Ключевой задачей в данном контексте является устранение коллизий между нормами абзаца третьего пункта "г" части третьей статьи 158 и статьей 159.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Трудности в достижении этой цели усугубляет устаревшая версия Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 30.11.2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», которое до сих пор определяет в качестве обязательного элемента объективной стороны ст. 159.3 УК РФ обман работников розничной или других предприятий. Эта проблематика может быть эффективно демонстрирована через анализ противоречивых судебных решений. Например, в апелляционной жалобе заместителя прокурора Центрального района города Читы, который, признавая обоснованность вины обвиняемого, предлагает изменить приговор из-за ошибок в применении норм уголовного законодательства, считая, что поступки обвиняемого следует квалифицировать по части 2 статьи 159.3 УК РФ. Для подкрепления своих аргументов он указывает на то, что обвиняемый, завладев банковской картой потерпевшей, совершал покупки в различных торговых точках, скрывая несанкционированное использование карты, что свидетельствует о мошенничестве путем злоупотребления доверием продавцов и нанесении значительного материального ущерба жертве.
Прокурор, квалифицируя данный инцидент, опирался на устаревшие рекомендации Пленума и некорректно объединил различные методы мошенничества. В этом контексте обман предполагается в отношении сотрудника, занимающегося кассовыми операциями в торговом зале. Анализ такой ситуации требует осознания специфической роли кассира в цепи действий, влияющих на криминальный исход. Основная проблема заключается в законодательной интерпретации бездействия как одной из форм мошенничества через утаивание, в частности, неупоминание о реальном владельце платежной карты. Однако признание бездействия преступным замыслом требует детального разграничения по таким аспектам, как передача информации, энергетическое взаимодействие и законное основание. При этом, даже несмотря на условность первых двух параметров, наличие противоправного элемента бездействия обязательно для доказывания, поскольку только он непосредственно связан с возникновением ущерба или причинением вреда.
Совершение является единственной методикой осуществления состава преступления, если присутствуют определенные общие признаки преступления, включая его незаконность. Профессор М. Д. Шаргородский аргументированно высказывался о значении бездействия, подчеркивая, что ключевым является определение условий, при которых лицо несет ответственность за несовершение действий, а не лишь условия, при которых бездействие становится причиной наступления определенных последствий. По поводу мошенничества существует особый подход к анализу таких действий из-за их общей неопределенности; пассивное введение в заблуждение становится предметом уголовной ответственности лишь когда налицо конкретная законодательно установленная обязанность действовать определенным образом, как например, необходимость проверки соответствия личности владельца карты. Это подтверждается мнениями и других ученых в данной области.
В официальных комментариях Министерства финансов Российской Федерации было уточнено, что при проведении финансовых транзакций банковская карта вводится в терминал для оплаты, который обеспечивает связь с банком-эмитентом карты. Этот процесс включает авторизацию карты путем верификации номера счета ее владельца для подтверждения идентичности и проверки наличия достаточных средств для совершения платежа. После успешного завершения операции карта возвращается клиенту обслуживающим персоналом.
В таком контексте, процедура идентификации клиентов и анализ их финансовой надёжности осуществляется поставщиком услуг карты через платёжный терминал, при этом кассир выполняет только функции сервисного персонала, не влияя на процесс трансакций. Поэтому невозможно отнести действия к категории пассивного обмана в рамках фрода, так как ключевой элемент - прямая обязанность - здесь отсутствует. По этой причине не формируется элемента преступления согласно статье 159.3 Уголовного кодекса Российской Федерации. Анализируя уголовные дела, связанные с присвоением денег через бесконтактную оплату, целесообразно обратить внимание на признаки нарушений, определённых в части 3 статьи 158 УК РФ, пункт "г".
В настоящее время актуальными остаются вопросы, связанные с противодействием преступлениям по незаконному доступу и краже финансов со счетов в банках или электронных кошельках, фальсификацией транзакций средствами электронных платежных систем и преступлениями в сфере информационных технологий, направленными на неправомерное изъятие средств. Обсуждения таких проблем активно ведутся в научных кругах, в том числе на страницах международного журнала «Синергия наук». Эти преступления объединяет общий паттерн: они представляют собой разновидности хищения, имеют схожий объект атаки, методы реализации злонамеренных действий, при этом действия преступников характеризуются целенаправленностью и корыстными мотивами, с учетом единства характеристик объекта преступного посягательства.
Кража определяется как незаметное изъятие чужого имущества, тогда как мошенничество включает в себя обман или неправомерное использование чьего-либо доверия, выделяясь тем самым механизмом выполнения преступления. В контексте ковидной пандемии, преступники, используя методы убеждения, заставляют жертву самостоятельно осуществлять денежные переводы, например, в виде аванса за предполагаемую покупку. Таковые действия правомерно расцениваются как мошенничество.
В деле под рассмотрением задействованы информационно-коммуникационные технологии для перевода финансов виновнику, однако данное действие не относится к узкому кругу мошенничеств с использованием электронных платежных средств, поскольку ключевым здесь является механизм похищения – через обман или злоупотребление доверием. Метод, которым потерпевший теряет свои активы (напрямую или через безналичную операцию), не играет роли в юридической оценке происшествия. Верховный Суд РФ рекомендует квалифицировать подобные акты как кражу.
С внесением изменений в пункт «г» части 3 статьи 158 Уголовного кодекса Российской Федерации возникли вопросы относительно точности применения этого нововведения в определённых ситуациях. В судебной практике иногда происходят ошибки при определении характера действий, попадающих под это определение. В этой связи стоит прислушаться к аргументам З. И. Хисамовой, опубликованным в Международном научном журнале «Синергия наук», где предложен обобщённый критерий для правильной квалификации подобных преступлений. Хисамова выделяет, что хищение, выполненное с помощью электронных платёжных средств без прямого незаконного вмешательства в программное обеспечение, следует квалифицировать как кражу. В то же время, манипуляции, приводящие к хищению денежных средств через электронные платёжные системы с осознанным воздействием на них, должны рассматриваться согласно статье 159.3 Уголовного кодекса РФ.
В данной ситуации, согласно третьей части семнадцатой статьи Уголовного кодекса Российской Федерации, статья 159.3 УК РФ определяется как специальная по сравнению со статьей 159.6 УК РФ. Этот момент становится особенно значимым в свете мнений В.Г. Шумихина, выраженных до внесения соответствующих поправок в 2018 году. Он утверждает, что фрод в области компьютерных информационных систем выделяется в отдельный вид присвоения имущества, учитывая его седьмое по счёту определение, ввиду того что статьи 159 и 159.6 УК РФ разделяют значимые различия в характеристиках объекта преступления по его объективной составляющей. Данные статьи не подразумевают взаимосвязь в контексте общего и частного права. С аналогичной точкой зрения соглашается и А.Ю. Чупров.
Избыток аналогичных юридических положений в Уголовном кодексе Российской Федерации кажется излишним. Вероятно, будет уместно внедрить в УК РФ особую статью, касающуюся хищений с применением информационно-коммуникационных технологий, которая бы объединяла различные виды таких преступлений на основе их совершения с использованием указанных технологий. Людмила Васильевна Иванова вносит предложение касаемо наименования этого положения как «Хищение с использованием информационных технологий».
Именно, такое определение заголовка статьи кажется содержательным, ввиду того что под информационными технологиями подразумевается широкий спектр операций, включая активности по поиску, сбору, хранению, анализу, передаче и распространению данных, а также методики реализации данных операций. Этим образом описываемая категория криминальных действий принимает во внимание инциденты кражи средств в цифровом формате, осуществляемые скрыто, с использованием обмана или злоупотребления доверием, включая открытое присвоение с применением физической силы, угрожающей жизни или здоровью пострадавших, а также эпизоды мошенничества со средствами, доверенными на сохранение.
Существует проблема в правильной квалификации преступлений, связанных с хищением безналичных и электронных денежных средств, несмотря на наличие разъяснений от Верховного Суда. Чтобы унифицировать подходы и обеспечить корректное применение закона к случаям незаконного обращения с безналичными и электронными финансовыми активами, предлагается исключить из Уголовного кодекса РФ пункт "г" части 3 статьи 158, статью 159.3 и статью 159.6. Взамен этого предложено ввести новый состав преступления, четко направленный на борьбу с хищениями, осуществляемыми через современные информационные технологии, а именно "Хищение безналичных и (или) электронных денежных средств с использованием информационных технологий".
Для усиления эффективности наказания по фактам кражи, предлагаются оптимизации в нормативных актах. Среди них - модификация определения кражи в соответствии с ч. 1 ст. 158 УК РФ до формулировки: «Кража – это скрытое присвоение чужой подвижной собственности…», а также введение нового элемента в Примечание к ст. 158 УК РФ, устанавливающего, что преступление приобретает квалификацию при нанесении убытков свыше 2500 рублей. Уточнить п. «а» второй части ст. 158 УК РФ, добавив квалификацию деяния совершенного группой лиц; исключение п. «г» из третьей части и п. «в» из второй части ст. 158 УК РФ или же редакция второго пункта Примечания к этой статье для определения значительного ущерба как потери, превышающей половину общего дохода на душу населения семьи, при этом сумма не может быть меньше пяти тысяч рублей.
Также предлагается актуализировать определение термина "жилище" в примечании к статье 139 Уголовного кодекса Российской Федерации, расширив его до следующего содержания: отдельно стоящее жилое здание включая его жилые и вспомогательные помещения, апартаменты или другое пространство, независимо от правового статуса, включенные в состав жилищного фонда и адаптированные для длительного или краткосрочного пребывания людей, а также другие объекты или сооружения не относящиеся к жилищному фонду, но предназначенные для временного пребывания, гарантирующие сохранность личного пространства и конфиденциальность жизни индивидуума.
Следовательно, пересмотр уголовно-правовых мер в контексте борьбы с хищениями становится неизбежным в свете развития цифровой экономики. С учетом того, что преступные действия в этой сфере зачастую превосходят границы обычных хищений, необходима корректировка нормативной базы с введением инновационных методик выявления преступлений, а также расширением горизонтов межгосударственного взаимодействия. Интеграция в Уголовный кодекс РФ специализированного раздела, касающегося IT-преступлений, официальное признание валюты виртуального типа как объекта уголовно-правовой охраны, применение передовых цифровых технологий для детекции правонарушений, а также укрепление международных связей значительно увеличат эффективность противостояния новым угрозам. В эпоху глобальной цифровизации ориентация на мультидисциплинарный подход к адаптации уголовной законодательной базы представляется ключевым аспектом в создании надежной стратегии защиты от киберпреступлений, способствующей сохранению стабильности в экономической сфере.






Заключение

Вопрос о привлечении к уголовной ответственности за преступления против собственности стоит в центре внимания уголовно-правовой доктрины и практики правоприменения. Преступления такого рода, в числе которых выделяются кражи, мошенничество, присвоение и растрата, а также грабеж и разбой, представляют собой особенно часто встречающиеся виды нарушений права. Они наносят серьезный вред как индивидуумам, так и юридическим лицам различной природы. Тем не менее, в Российской Федерации продолжаются сложности в точной квалификации таких деяний, разграничении их элементов, назначении соответствующего наказания и корректировке законодательства в ответ на экономические и технологические изменения.
В процессе проведенного исследования было установлено наличие основных трудностей в деле уголовной ответственности за факты хищения. Ключевые из них охватывают сложности в выделении отдельных видов преступлений при их схожести, недостаток определенности в оценке объема причиненного ущерба, недоработки в законодательном регулировании киберпреступлений, недочеты в процедурах предварительного разрешения дел и отсутствие достаточной адаптивности в подходах к назначению наказаний. Данные недостатки приводят к юридической неопределенности, разночтениям в судебной практике и усложняют борьбу с преступлениями такого рода.
Ключевые результаты анализа данных:
Дифференциация видов преступлений против собственности, включая хищение, остается сложным аспектом в деятельности органов правопорядка. Несмотря на то что законодательство предусматривает конкретные положения для различных форм хищения, на практике возникают проблемы при их классификации. В частности, разграничение между мошенничеством, определенным в статье 159 Уголовного кодекса РФ, и присвоением, предусмотренным в статье 160 УК РФ, усложняется, когда похищенное имущество изначально было получено законным путем, но затем неправомерно использовано в интересах виновного. Аналогичные трудности возникают при определении границ между кражей (ст. 158 УК РФ) и грабежом (ст. 161 УК РФ), особенно когда деяние обнаруживается на этапе его совершения.
Параметры для оценки ущерба нуждаются в обновлении, чтобы отразить текущее экономическое положение. Сегодня в Уголовном кодексе Российской Федерации установлены статичные границы для определения уровней ущерба: значительного, крупного, и особо крупного. Эти пороги остаются неизменными, несмотря на инфляцию и экономические колебания, что ведет к их непропорциональному использованию во времени. Такой подход может приводить к неравномерному назначению наказаний за похожие деяния, подрывая основы справедливости.
Цифровая экономика и прогресс в области информационных технологий вызывают необходимость адаптации уголовного права к новым формам преступной деятельности. С ростом популярности интернет-банкинга, криптовалют, и онлайн-платежных систем, традиционные юридические нормы, регулирующие хищение, уже не способны адекватно охватить все методы и схемы киберпреступлений. Определения и классификации фишинга, незаконных операций с криптовалютами, взломов систем интернет-банкинга и прочих цифровых нарушений нуждаются в пересмотре и интеграции в Уголовный кодекс Российской Федерации и другие регулирующие документы, чтобы обеспечить адекватную правовую оценку и надлежащее наказание за подобные деяния.
Регулирование ответственности за преступления против собственности требует применения подходов, учитывающих как степень общественной опасности деяния, так и личные характеристики виновного. Актуальные направления развития уголовно-правовой науки подчеркивают неадекватность однообразного применения тяжелых форм наказания и выделяют значимость адаптивных мер, включая не только исправительные, но и общественные работы, условные санкции, а также финансовые взыскания. Эти подходы особенно целесообразны для лиц, впервые столкнувшихся с законом за совершение преступлений минимальной или средней тяжести без наличия обостряющих ситуацию обстоятельств.
Применение мер досудебного урегулирования конфликтов и принципов восстановительного правосудия может существенно улучшить процесс борьбы с преступлениями, связанными с хищением. Примеры из практики стран с развитым правовым полем, таких как Германия и Великобритания, демонстрируют, что подходы, основанные на компенсации убытков жертве и налаживании диалога между виновным и пострадавшим, способствуют сокращению случаев повторных нарушений. В юридической системе России также имеются механизмы, поддерживающие идеи восстановительного правосудия, в частности, меры, допускающие освобождение от уголовной ответственности за счет возмещения вреда. Тем не менее, российская практика применения таких инструментов еще не достигла достаточной степени развития и охвата, что подчеркивает необходимость более глубокой и комплексной работы над правовыми нормами в этой области.
Руководства по улучшению законов в области уголовного права
Корректировка нормативных положений о преступлениях, связанных с противоправным завладением имуществом, предполагает актуализацию статей 158–162 Уголовного кодекса Российской Федерации. Это требует четкого определения характеристик каждого деяния в зависимости от метода его выполнения, уровня угрозы общественной безопасности и присутствующего умысла. Рекомендуется, чтобы Верховный Суд РФ взял на себя инициативу по разработке методических рекомендаций, касающихся интерпретации фактов преступной деятельности по хищению, что в итоге приведет к сокращению численности допускаемых судебных ошибок.

Обновление определений для уровней значимости материального ущерба - "значительного", "крупного" и "особо крупного" - предусматривает ежегодную индексацию этих порогов, основываясь на текущем уровне инфляции и общем состоянии экономики. Такой подход гарантирует, что штрафы или наказания, назначаемые за аналогичные правонарушения, совершенные в разное время, будут справедливо соотноситься с экономической реальностью, предотвращая неоправданно жесткие санкции за деяния, степень вреда от которых изменилась из-за экономических колебаний. Создание специализированного раздела в Уголовном кодексе Российской Федерации, ориентированного на регулирование киберпреступлений. Реализация законодательных мер, устанавливающих ответственность за преступные действия, направленные на кражу электронных средств, несанкционированный доступ к системам электронных платежей и интернет-мошенничество, обеспечит более эффективное применение законодательства в контексте развития цифровой экономики.
Прогресс в области альтернативных санкций крайне важен. Нормативные акты обязаны обеспечивать гибкость в выборе вида наказания, в частности, для лиц, впервые преступивших закон. Реализация таких мер как обязательные общественные работы, финансовые взыскания, и другие не лишающие свободы варианты, может существенно разгрузить исправительные учреждения и увеличить результативность правосудия.
Углубление альтернативных процедур разрешения конфликтов и практик ресторативной юстиции. Необходимо активизировать методы медиации между участниками конфликта и стимулировать их к самостоятельному урегулированию претензий и волонтерской компенсации вреда. Интеграция в правовую систему процедур, идентичных применяемым в Германии и Великобритании, может улучшить компенсационные механизмы для жертв и разгрузить судебные органы.
Тенденции развития механизмов уголовной ответственности за преступления против собственности
В контексте динамических трансформаций, происходящих в экономических и технологических аспектах, необходимо постоянное усовершенствование норм уголовной ответственности, регулирующих преступления против собственности, включая хищения.
В будущем можно ожидать:
Создание новых методик определения преступлений в области цифровой экономики.
Расширение практики использования ресторативной юстиции и предсудебных методов разрешения конфликтов.
Применение различных видов наказаний, учитывая индивидуальность правонарушителя, основания его деяний и тип нарушения закона.
Укрепление глобальных партнерств для эффективного противодействия киберпреступности и экономическим нарушениям.
Следовательно, модернизация нормативно-правовой базы, регулирующей борьбу с преступлениями, связанными с хищениями, требует внимания к текущим трендам, таким как цифровая трансформация экономических процессов, социокультурные сдвиги и эмерджентные виды преступного поведения. Глобальный подход, объединяющий обновление уголовного законодательства, улучшение механизмов его применения и акцент на профилактические действия, необходим для повышения результативности в искоренении преступлений в этой области и гарантирования пропорциональности приговоров.






















Список используемой литературы

Нормативно-правовые акты
1. "Конституция Российской Федерации" (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020).
2. "Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 28.12.2024) (с изм. и доп., вступ. в силу с 08.01.2025).
3. Уголовный кодекс РСФСР 1922 года // Собрание узаконений РСФСР. — 1922. - № 15. — Ст. 153.
4. Уголовный кодекс РСФСР (утв. ВС РСФСР 27.10.1960) // Ведомости ВС РСФСР. 1960. N 40. ст. 591.
5. Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 июня 1921 года "О мерах борьбы с хищениями из государственных складов и должностными преступлениями, способствующим и хищениям"// СУ РСФСР. - 1921. - N 72. - Ст. 578
6. Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 01 сентября 1921 года «Об установлении усиленной ответственности для лиц, виновных в хищении грузов во время перевозки их» // Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и крестьянского Правительства РСФСР. 1921. № 62.
7. Постановление ВЦИК от 1 июня 1922 г. «О введении в действие Уголовного кодекса РСФСР» (вместе с Уголовным кодексом РСФСР) // СУ РСФСР 1922 г. № 15. С. 153.
8. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 (ред. от 15.12.2022) "О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое".
9. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» от 30 ноября 2017 г. № 48 //Справочно-правовая система Консультант плюс.
10. Определение судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда от 21 июня 2011 г. № 22–4060 // //Справочно-правовая система Консультант плюс.
11. Постановление ЦИК и СНК СССР "Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации, и укреплении общественной (социалистической) собственности" от 7 августа 1932 года // Собрание законодательства СССР. 1932. № 62. ст. 360
12. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 8 января 1942 г. N 1/1/у "О квалификации некоторых видов кражи личного имущества граждан в условиях военного времени" // Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР (1942 г.) / Под ред. И.Т. Голякова. М., 1947. С. 10.
13. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 6 мая 1943 года "О квалификации кражи личного имущества граждан, совершенной в местах общественного пользования" // Постановления Пленумов Верховного Суда СССР 1041-1953. М: Юридическая литература. 1955. С. 76-79 12.
14. Постановление Пленума Верховного суда СССР № 12/6 от 22 августа 1947 г. «О порядке применения судами Указов Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. // Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда 1924-1957 г.г. / Под ред. Н.К. Морозова. М., 1958. С.16.
15. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1942 года "Об ответственности за хищения горючего в МТС и совхозах" // Ведомости Верховного Совета СССР. 1941. № 22.
16. Федеральный закон "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и уголовно - процессуальный кодекс РСФСР" от 01.07.1994 N 10-ФЗ // «Собрание законодательства РФ». 04.07.1994. N 10. ст. 1109.
Учебная литература
17. Акимов, П. Е. К вопросу о проблемах квалификации кражи / П. Е. Акимов, С. С. Полянская // Уголовное право в эволюционирующем обществе: Сборник научных статей научно-практической конференции молодых учёных и студентов, Курск, 30 мая 2024 года. – Курск: ЗАО «Университетская книга», 2024. – С. 5.
18. Безверхов А.Г. Имущественные преступления: вопросы систематизации и криминализации / А.Г. Безверхов // Юридический аналитический журнал. - 2020. - №2. - С. 94-98.
19. Безверхов А.Г. Категория «хищение чужого имущества» в доктрине и практике / А.Г. Безверхов // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы 4-й международной научно-практической конференции. - М., 2020. - 347 с.
20. Бикинеева Л. Н. «Мобильные» мошенничества: основные способы совершения» // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. № 3–2. 2020. С. 118.
21. Бойцов А.И. Преступления против собственности / А.И. Бойцов. - СПб., 2021. - 247 с.
22. Брагина, А.Г. Особенности квалификации отдельных видов преступлений / А.Г. Брагина, С. Е. Суверов, В. Р. Булгакова. – Барнаул: Барнаульский юридический институт МВД РФ, 2024. – С. 32.
23. Ветошкина М.В. Ценные бумаги как предмет хищений / М.В. Ветошкина. - Екатеринбург, 2022. - 341 с.
24. Вишнякова Н.В. Объект и предмет преступлений против собственности: монография / Н.В. Вишнякова. - Омск, 2021. - 211 с.
25. Елисеев С.А. Преступления против собственности по уголовному законодательству России / С.А. Елисеев. - Томск, 2020. - 425 с.
26. Жалинский А.Э. О соотношении уголовного и гражданского права в сфере экономики / А.Э. Жалинский // Государство и право. -2021. - №12. - С. 50-57.
27. Иванова Л.В. Хищение с использованием информационных технологий: проблемы квалификации // Юридическая наука и правоохранительная практика. №1 (51). 2020. С. 32.
28. Квалификация преступлений против собственности: учебное пособие / под общ. ред. А.Н. Попова. Санкт–Петербург: Санкт–Петербургский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, 2023. - С. 51
29. Корецкий, Д. А. Кража, находка, закон и теория уголовного права / Д. А. Корецкий, Е. С. Стешич // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. – 2023. – Т. 10, № 4. – С. 75.
30. Кочои С. М. Преступления против собственности: учебное пособие для магистрантов. М.: Проспект. 2023. - С. 10. 10.
31. Кулиев, А.И. Корысть - обязательный признак хищения / А. И. Кулиев // Уголовное право. – 2024. – № 6(166). – С. 22
32. Левин, Д. Д. К вопросу о понятии и признаках хищения / Д. Д. Левин // Право и управление. – 2024. – № 10. – С. 144.
33. Мордвинова, А.С. Особенности уголовной ответственности и наказания за преступления, связанные с хищением чужого имущества / А. С. Мордвинова // Молодой ученый. – 2024. – № 12(511). – С. 250.
34. Пеек, С.Ю. Проблемные аспекты отграничения находки от кражи в отечественном уголовном праве / С. Ю. Пеек // Охрана и защита прав и законных интересов в современном праве: сборник статей по результатам II Международной научно-практической конференции: в 2 т., Симферополь, 12 декабря 2022 года. Том 2. – Симферополь: Общество с ограниченной ответственностью «Издательство Типография «Ариал», 2023. – С. 131
35. Семенова, В.В. Глава IX. Субъективная сторона преступления / В.В. Семенова, П. Л. Сердюк // Уголовное право России Общая часть: Учебник. – Санкт-Петербург: ООО Центр научно-производственных технологий «Астерион», 2024. – С. 171.
36. Сазанова Е.А. К вопросу о новых способах хищения в условиях распространения коронавирусной инфекции // Наука и образование: хозяйство и экономика; предпринимательство; право и управление. 2020. № 6 Международный научный журнал «Синергия наук» (121). С. 98.
37. Шевченко Т. Д. Предмет хищения: понятие, признаки и особенности//Молодой ученый. 2020. № 45 (335). С. 191–193.
38. Шевченко, Т. Д. К вопросу об эффективности уголовно-правовых норм, предусматривающих ответственность за совершение различных форм хищения / Т. Д. Шевченко. — Текст: непосредственный // Молодой ученый. — 2020. — № 47 (337). — С. 419-421.
39. Щавелева, Н. Н. Понятие и сущность хищения / Н. Н. Щавелева, Т. В. Круглова. — Текст: непосредственный // Молодой ученый. — 2021. — № 11 (353). — С. 127-129.
40. Успенский А.О. О недостатках определений некоторых форм хищения в новом УК / А.О. Успенский // Законность. - 2021. - №2. -С. 33-37.
41. Уголовное право. Общая часть. В 2 т. Том 1: учебник для вузов /Под ред. И. А. Подройкиной, Е. В. Серегиной, С. И. Улезько. — М.: Юрайт, 2020. — 299 с.
42. Хилюта В.В. Кража и присвоение найденного: так ли важен способ совершения преступления? // Уголовное право, 2021. № 4. - С. 102.
Судебная практика
43. Апелляционное определение Амурского областного суда от 25.06.2013 по делу № 221024/13// Доступ из СПС КонсультантПлюс (дата обращения 11.02.2025 г).
44. Пункт 6 Обзора кассационной и надзорной практики по уголовным делам Пермского краевого суда за первое полугодие 2012 г., утв. Президиумом Пермского краевого суда 07.09.2012.// Доступ из СПС КонсультантПлюс (дата обращения 11.02.2025 г).
45. Апелляционное определение Мосгорсуда от 27.10.2014 по делу № 10-14011/14. // Доступ из СПС КонсультантПлюс (дата обращения 11.02.2025 г).
46. Приговор Братского городского суда Иркутской области от 19 декабря 2020 г. N 1-558/2020 // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
47. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2022 № 37 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях в сфере компьютерной информации, а также иных преступлениях, совершенных с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет» // Официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
48. Приговор Советского районного суда города Владивостока от 15 мая 2021 г. N 1-718/2023. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
49. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 30 ноября 2017 г. № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» // Официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
50. Приговор Яшкульского районного суда Республики Калмыкия от 25 марта 2022 г. N 1453/2022. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
51. Приговор Буденовского городского суда Ставропольского края от 18 апреля 2020 г. N 1358/2020. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
52. Приговор Орловского районного суда Орловской области от 15 сентября 2022 г. N 1814/2022. // Интернет-ресурс Судебные и нормативные акты Российской Федерации. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
53. Сводные статистические сведения МВД России за 2021 год // Официальный сайт МВД России. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
54. Сводные статистические сведения МВД России за 2022 год // Официальный сайт МВД России. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: / (дата обращения: 11.02.2025).
55. Сводные статистические сведения МВД России за 2023 год // Официальный сайт МВД России. - [Электронный ресурс]. - Режим доступа: (дата обращения: 11.02.2025).
56. Сводные статистические сведения МВД России за январь-октябрь 2024 год // Официальный сайт МВД России. - [Электронный ресурс]. - / (дата обращения: 11.02.2025).