Магистерская диссертация на тему "ТЮМГУ | Первые сады и парки в европейских городах"

Работа на тему: Первые сады и парки в европейских городах
Оценка: хорошо.
Оригинальность работы на момент публикации 50+% на антиплагиат.ру.
Ниже прилагаю все данные для покупки.
https://studentu24.ru/list/suppliers/Anastasiya1---1326

Описание работы

МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования
«ТЮМЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ИНСТИТУТ СОЦИАЛЬНО-ГУМАНИТАРНЫХ НАУК
кафедра истории и мировой политики

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА
магистерская диссертация
ПЕРВЫЕ САДЫ И ПАРКИ В ЕВРОПЕЙСКИХ ГОРОДАХ

46.04.01. История
Магистерская программа «Историческая урбанистика»

Тюмень 2023 г.

ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ 3
Глава 1. САД В СРЕДНЕВЕКОВОМ ГОРОДЕ 23
1.1. САД НЕБЕСНЫЙ 25
1.2. САД ЗЕМНОЙ 29
Глава 2. БИОРАЗНООБРАЗИЕ САДОВ В ГОРОДАХ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ 56
2.1. СЕВЕРНАЯ ЕВРОПА 64
2.2. ЮЖНАЯ ЕВРОПА 73
2.3. ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЕВРОПА 82
Глава 3. ПАРК. ОХОТНИЧЬЯ РОЩА 86
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 92
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ 94

ВВЕДЕНИЕ
С самого момента своего зарождения и по сей день жизнь человечества неразрывно связана с растительным миром. Первые примитивные связи были установлены ещё на заре цивилизации, когда человеческие общины разбили свои первые простые и скромные сады. Растительный мир являлся как источником материального обеспечения коллективов, так и вместилищем набора духовных и мифологических представлений. Среди многих рукотворных сооружений человека сад представляется одним из наиболее подходящих для выражения различных символических форм, а также мерилом отношения человека к природе вообще.
Со временем природные ландшафты изменялись, значительную роль в этих изменениях сыграло вмешательство человека, который своим присутствием и различными видами деятельности, будь то охота, выпас скота или земледелие, спровоцировал череду трансформаций и создание антропогенного ландшафта. Интенсивные лесные пожары, опустынивание вследствие интенсивной эксплуатации лугов меняли европейскую окружающую среду, её леса, поля и, конечно, сады. В одном из своих эссе, опубликованном в 1940 году, известный французский историк, один из основоположников школы Анналов, Люсьен Февр писал: «Представьте, что древний историк Геродот вновь путешествует в восточном Средиземноморье. Он был бы несказанно удивлён! Эти золотые плоды, обрамлённые тёмно- зелеными листьями, характерные ныне для всего средиземноморья – лимонные, апельсиновые, мандариновые и прочие деревья – никогда прежде он видел их в своей жизни. Именем Юпитера! Они завезены арабами с Дальнего Востока. А эти странные растения необычных форм, ощетинившиеся шипами, с необычными названиями навроде кактуса, алоэ и агава. Как широко они распространены. Или эти американские огромные деревья с бледными листьями, тем не менее, носящие греческое название – эвкалипт. Отец истории никогда не видел ничего подобного в известном ему мире. А эти пальмы? Геродот видел их в оазисах Египта, но не на средиземноморском побережье.

Равно как и кипарисы, эти персы. И куда больше бы он удивился бесчисленным
«экзотическим» растениями, используемым ныне в сельском хозяйстве» [Vercelloni V., 1990, р. 12].
Однако достигнутое биоразнообразие оказалось под угрозой уже в новую промышленную эпоху. Возрастающий стресс городской жизни, обусловленный ростом площади и населения городов, а также ухудшением общей экологической обстановки в мире, и нашей стране, в частности, определяет острую необходимость формирования экологической городской среды, которая бы не только обеспечивала условия для полноценной жизнедеятельности людей, но и способствовала сохранению генофонда многих видов растений. В связи с этим специалисты в области ландшафтной архитектуры все больше участвуют в экологическом мониторинге комфортной среды обитания человека в городе и его взаимосвязи с природным окружением.
В настоящее время формулируются новые и актуализируются прошлые градостроительные концепции, связанные с поиском экологически безопасных подходов городского проектирования. Популярность набирают такие решения и формы как экожильё, разведение садов на крышах, органичная архитектура, зелёная архитектура, биоархитектура и т. д.
Первые крупные движения за реформу городского пространства и движение к городу-саду появились в западных городах в конце XIX – начале XX века. В эпоху прогресса начали создаваться небольшие игровые площадки на уровне отдельных районов. В Швеции новый тип рекреационных зон получил название «приключенческие игровые площадки», и широко распространился в шведских городах.
Пожалуй, ключевыми на сегодняшний день документами, посвящёнными устойчивому развитию человечества в контексте сохранения биоразнообразия на планете, являются Конвенция о биологическом разнообразии, принятая в 1992 году в Рио-де-Жанейро и тесно связанные с ним Картахенский протокол по биобезопасности, принятый в 2000 году и Нагойский протокол регулирования доступа к генетическим ресурсам. КБР
предполагает две параллельно реализующиеся стратегии по сохранению компонентов биоразнообразия. Сохранение ex-situ, при котором используются полностью рукотворные пространства будь то зоопарк, лаборатория или генетический банк, с тем чтобы в дальнейшем путём искусственных операций, восстановить или приумножить находящиеся под угрозой исчезновения компоненты.
Сохранение in-situ напротив предполагает акцент на сохранении естественно сформировавшихся экосистем на особо охраняемых территориях для диких видов, а также создание специальных территорий для видов окультуренных, с тем чтобы сохранить их свойства. В эту категорию также можно отнести и городские сады.
Конвенция принята в подавляющем большинстве стран мира, ведущие державы создают национальные стратегии по сохранению биоразнообразия, коррелирующие между собой, а также вырабатывают общую стратегию. Так в 2010 году Стороны конвенции о биологическом разнообразии приняли Стратегический план на десятилетие с 2011 по 2020 год, который включал в себя 20 амбициозных задача, среди которых повышение эффективности осуществления за счёт общественного планирования, управления знаниями и создания потенциала развития оказания экосистемных услуг, которые бы демонстрировали обществу полезность биоразнообразия, которое не является услугой само по себе, но способствует необходимым для их реализации условием. В перечень реализуемых услуг входят, во-первых, снабжение ресурсами, непосредственно приносящими пользу человеку, как например, лекарственные травы. Во-вторых, регуляция экосистем, которая не выражается, по крайней мере в настоящее время, в точном денежном эквиваленте. Регуляция проявляется, в частности, в фильтрации воздуха и переработке углекислого газа, что особенно актуально для городской среды. В-третьих, это культурные услуги, которые также выходят за рамки чисто экономических выгод, удовлетворяя более широкий спектр эстетических и духовных
потребностей человека, что становится возможным при контакте с особыми зелёными территориями, будь то священная роща или монастырский сад.
Однако стратегия устойчивого развития, связанная с гармонизацией отношений между общественной, экономической и экологическими системами в последние десятилетие сталкивается со всё новыми серьёзными вызовами, в том числе в городском пространстве. Эти вызовы, предопределённые мировыми финансовыми кризисами, создают угрозы традиционному формату экспертного проектирования крупных градостроительных программ по принципу «сверху вниз». Снижение уровня продовольственной безопасности, возрастающая угроза недоедания, чрезвычайная нагрузка на национальные системы здравоохранения, последовавшая после целого ряда лет политики оптимизации расходов, нацеленной на сокращение национальных долгов, стимулируют население на поиск альтернативных моделей удовлетворения своих потребностей. В ряде регионов мира, в частности, в Латинской Америке общественные и приусадебные сады стали той самой альтернативой, которая позволила частично решить проблемы самообеспечения продовольствием, ввиду значительной бедности и безработицы в отдельных городских регионах, а в иной раз и проблему дефицита лекарственных средств, которые замещались органическими продуктами, выращенными в этих садах.
Таким образом, актуализируются вопросы самоуправления, проектирования снизу. Целый ряд факторов, действующих в современных городах, пробуждает интерес обывательский и академический к опыту использования зелёных территорий в городском пространстве прошлых эпох.
Историография
К настоящему моменту в отечественной и зарубежной историографии тема средневекового садово-паркового искусства представлена довольно ограничено. Можно выделить следующие основные группы литературы.
В первую очередь, эта тема выступает в качестве лишь одного из элементов либо ступени общего генезиса мирового садово-паркового искусства в обобщающих работах, где в фокусе внимания авторов остаются стилистические, реже функциональные, особенности отдельных комплексов. Это предопределяет отбор источниковой базы, и в качестве основных объектов рассмотрения выступают объекты, принадлежащие элите, крупным феодалам либо церковных иерархам, городские и тем более сельские культурные зелёные пространства остаются без внимания.
Вторая группа отличается интересом исследователей к региональной специфике функционирования и развития городского хозяйства. Здесь же выделяются два конкурирующих подходах, один из которых марксистский, держащий в фокусе внимания эволюцию производственных отношений в городах, взаимодействия крестьянства и нарождающейся буржуазии, и условно буржуазный, для которого важен правовой аспект, где садоводческая и агрокультура на этой территории рассматривается в качестве фактора трансформации городских ценностей от античных к средневековым. Основными источниками же выступают актовые материалы о сделках с землёй. Кардинально иной подход демонстрируется в рамках третьей группы, где акцентируется внимание на биоразнообразии городских комплексов. А в качестве основы для исследований выступают результаты археологических
изысканий на территории домохозяйств средневековых городов.
Четвёртая группа, опосредованно относящаяся к теме городского и шире средневекового садоводства, посвящена особенностям кулинарии и медицины в этот период. В исследованиях этого рода возможно подчерпнуть данные о реализации продукции зелёных городских комплексов, а следовательно, и о функционировании и биоразнообразии самих садов.
Целью данной работы является изучение генезиса садов и парков в европейских городах.
Объект исследования: города средневековой Европы
Предметом исследования являются: сады и парки в средневековых городах Европы
Целью данной работы является изучение особенностей генезиса городских садов в средневековых городах Европы

В связи с чем ставятся следующие задачи:
1) Проанализировать практики по организации и поддержанию первых садов городах средневековой Европы
2) Оценить биоразнообразие городских садов средневековой Европы 3)Выявить роль садов в городской повседневности
4)Составить типологизацию городских садов 5)Определить региональную специфику городских садов Методология
Данное исследование выполнено в рамках исследования средневекового урбанизма. «Средневековый урбанизм» обычно определяется функционально на основе наличия определенных городских характеристик, таких как поселения с большей численностью и плотностью населения, высокая доля экономической деятельности, основанной на потреблении и производстве, высокий уровень административного статуса и обеспечения.
Дальнейшее определение касается городской формы, поскольку городские ландшафты обычно более структурированы и физически плотны, чем сельские поселения, хотя граница между «городскими» и «сельскими» иерархиями поселений в значительной степени зависит от местности, географии и временного контекста. Городское место в средневековой Европе, скорее всего, будет отличаться также с точки зрения его материальной культуры, например, в большем разнообразии импортных или экзотических керамических и текстильных изделий, в то время как более высокие уровни потребления в городах очевидны в изобилии останков животных и растений, обычно обнаруживаемых в средневековых городских археологических контекстах.
Один из способов написания историй средневековых городов — это изучение их формы, их морфологии.
Это включает в себя изучение характеристик планировок улиц и моделей участков с использованием крупномасштабных современных карт и планов средневековых городов. Хотя сохранилось очень мало средневековых карт городов, современные методы составления карт в сочетании с археологическими и документальными исследованиями могут быть использованы для обозначения этапов урбанизации, имевшей место в средние века.
Это связано с тем, что каждая фаза городского развития идентифицируется по определенным морфологическим характеристикам, каждая из которых отличается своей формой и формой и становится видимой с помощью карт. Такое картирование выявляет закономерности физического формирования, поскольку города расширялись и расширялись на протяжении веков, особенно в период Высокого Средневековья. Разнообразие этих средневековых городских форм огромно, и их нелегко разделить на определенные морфологические группы или категории.
Города — это места, где структуры власти часто открыто выражаются в планировании, архитектуре и торговле, и где пространство оспаривается в соответствии с богатством, классом, этнической принадлежностью и другими формами идентичности. Археологические исследования городских мест в последние годы отошли от простого документирования физического наследия к сложному социальному анализу городских пространств и материальных ценностей.
Созданные бесчисленным множеством агентов городские пейзажи, конечно же, стали домом для многих. Насколько отличительна одна местность в городе или городе по сравнению с другой — это то, что все больше интересует городских археологов и историков, причем некоторые описывают такие различия с точки зрения застроенной среды и типов зданий, другие уделяют больше внимания ремеслам и занятиям или этническим и культурным идентичностям как отличительным чертам, в то время как другие указывают на разные звуковые и сенсорные ландшафты. Конечно, в средние века, как и сейчас, все эти факторы способствовали формированию чувства места в городском пейзаже, когда некоторые части города казались более привлекательными для жизни и работы, в то время как другие считались более сложными, трудными или даже опасными. Таким образом, городские места имели идентичность, в то время как места, которые занимали горожане, влияли на то, как они сами были восприняты другими.
Города – это необычные экосистемы, потому что, в отличие от большинства других, городские экосистемы не могут поддерживать или заменять сами себя. Городские экосистемы формируются и поддерживаются культурными факторами, на самом деле в каком-то смысле за счет информации. Подобно тому, как решения, принятые в сельской местности, превратили леса в поля, культурное брожение в городах породило программы, которые начали действовать, в данном случае это строительство и обслуживание самого города. Города также являются полностью искусственными. Урбанизация была не преобразованием природы, а созданием целой второй природы. Естественные процессы, безусловно, происходят в каждом городе, но многие из этих процессов не происходили в этом месте, не существовали до тех пор, пока не был создан город.
Один из первых и, пожалуй, важных вопросов стоящих перед исследователем городских садов и парков, существовавших в давно минувшие эпохи, это как изучать то, что не оставляет явных следов? В отличие от архитектурных сооружений, обладающие фундаментом и чёткой структурой, сады могли появляться и исчезать, их площади могли делиться, перекапываться и, в конечном итоге, застраиваться. Что мы можем сказать о них наверняка?
Во-первых, что это было некое открытое пространство. Открытые пространства характерны и для городов, и для посёлков. Однако в равной степени открытое пространство может представлять из себя место для собраний, например, площади, либо улицу, проспект или набережную. Иные являются примером культивируемого частного или общественного сада, либо же напрочь заброшенный пустырь, возникающий в период упадка городской жизни.

Обращаясь к опыту археологических изысканий, мы можем утверждать, что эти пространства были свободны от зданий, но вместе с тем являлись неотъемлемой частью городской жизни.
Неоднозначность роли открытых пространств в городской повседневности требует осмысления. Одна из таких попыток была предпринята американским исследователем Бенджамином Стэнли, который вместе с коллективом соавторов разработал собственную типологию, включающую места, где непосредственно производятся продукты питания, сады и парки, места отдыха, площади, улицы, а также случайные открытые места, представляющие из себя пустыри [Stanley B, Stark B., Johnston K., Smith M.E. 2012]. Но несмотря на определение этих типов, Стэнли подчёркивает универсальный характер открытых пространств, что обуславливает их некоторую изменчивость. Иными словами, место и его роль в городской жизни постоянно воспроизводятся в социальной практике самих горожан. Парки могут приходить в запустение, становясь пустырями, расчищаться от растительности с тем, чтобы обустроить площадь, либо, напротив, заброшенные участки могут быть облагорожены и окультурены. Многое зависит от организации работы с этим пространством. Здесь мы можем наблюдать две основные тенденции. Планирование «сверху вниз», при котором ведущая роль в организации отводиться муниципальным и иным властям, и развитие «снизу вверх», которое менее регламентировано и возникает в ходе процессов городской жизни, при кооперации горожан на местах.
Что касается именно средневекового города, то следует обратиться к концепции польского исследователя Мацея Радомского, который выдвинул концепцию о том, что для открытых пространств характерны периферийность, незначительность, а также то обстоятельство, что их тяжело отследить [Radomski M., 2020, p. 2]. В соответствии с этими характеристиками он выделил три основных типа открытых городских пространств: пустоты, открытые территории и территории зелёных насаждений. Рут Матос же пишет о промежуточном характере открытых пространств, благодаря чему они обладают определённой гибкостью [Matos, R. 2009, p. 65]. Такие промежуточные физические пространства располагаются на стыке социальных, экономических, временных и пространственных элементов городской жизни. В том же направлении рассуждает Моника Смит [Smith M., 2008, p. 217-218], которая выносит тезис о том, что в городской среде, наполненной разными социальными группами, которые выдвигают альтернативные и подчас противоречащие друг другу требования к организации пространства, наличие устойчивой открытой территории свидетельствуют в пользу достижения определённого консенсуса между этими группами, а сама территория становится местом творчества, гибкости и сотрудничества.
Следует отметить, что существует разница между пустым и открытым городским пространством. Под пустотой понимается в первую очередь неосвоенные территории в городском ландшафте, намеренно или нет заброшенные территории, не имеющие конкретной функции, тогда как открытость, хотя и предполагает отсутствие четко ограничивающих структур, но располагающие какой-либо функцией. Сюда относятся площади, улицы, рынки и, конечно, сады. В то время как пустые и открытые пространства отличаются друг от друга, теоретики отмечают общность важности этих пространств в обсуждении форм средневековой урбанизации.
Что же касается практики, то внедрение новых подходов в городской археологии, как, например, микроморфология почв, их химический анализ, позволили по-новому взглянуть на использование городской территории, более внимательно и детально рассмотреть роль открытых пространств в социальной практике. В целом, можно отметить некоторый сдвиг фокуса внимания исследователей средневекового урбанизма с застроенных пространств на темы эффективности городской жизни, последствия деятельности горожан. А сам город более не воспринимается как нечто раз и навсегда определённое, чьё существование можно разделить на чёткие периоды и этапы, высеченные в граните. Пространство в городах подвижно и податливо, являясь одновременно объектом и участником городского существования. Урбанизация, которую ряд исследователей признают ключевой характеристикой средневековья, оставалась живой, неоднородной и тесно связанной с регионами, на которых проходила. Нельзя не согласиться с Джулией МакКлюр, которая пишет о том, что в наш век множественной современности, мы должны изучать историю множественного средневековья [McClure J., 2015, p. 616–617]. В контексте нашей темы это означает, что для понимания различных форм и последствий урбанизации мы должны признать общность и разнообразие средневекового городского опыта. Урбанизация принимает различные формы в период средневековья, и даже сходные явления будь то организация рыночных площадей, садов или парков, не были идентичны, но были выработаны в ходе переговоров между различными социальными группами, результат которых и предопределил специфику местного городского ландшафта.
Городская экология сформировала особые отношения между культурной и природной сферами жизни средневековой Европы.
Источники.
Большая часть знаний о средневековых садах, об их создании и поддержании, которыми мы располагаем, проистекает из результатов археологических изысканий, а также сохранившихся текстовых документов и произведений искусства, будь то картина, гобелен или отдельная иллюстрация. Среди письменных источников можно выделить следующие.
Первые упоминания о садоводстве мы можем встретить в Уставе святого Бенедикта, основоположника монашеского ордена, названного в его честь. В этом уставе он определяет правила, по которым следует жить сообщества монахов, и там же фигурирует упоминание сада: «Если это возможно, монастырь должен быть устроен так, чтобы все необходимые вещи, такие как вода, мельница, сад и различные мастерские, могли находиться внутри ограды, чтобы монахам не было необходимости выходить за ее пределы, поскольку это совсем не выгодно для их души». В плане письменных свидетельств наши данные о монастырских и, в равной степени, светских садах остаются весьма скудными вплоть до IX века, когда на свет выходят 3 потрясающих документа, посвящённых садоводству и садовникам.
В первую очередь, это Капитулярий о поместьях, называемый также Городским капитулярием, изданный Карлом Великим до 812 года. Он включает список восьмидесяти девяти видов растений, который должны были по мнению Карла культивироваться в садах по всей его империи. Часть из них представляют привычные слуху и любого современного садовника, будь то огурцы, тыквы, сельдерей, петрушку, другие же, как например, мавританский горох, копытень, медвежий корень, звучат чисто по средневековому.

Следующий знаковый источник включает в себя наиболее ранние известные планы организации садов непосредственно в пространстве. Они являются частью схемы идеального монастыря бенедиктианцев, которая позднее нашла материальное воплощение в существующем и поныне швейцарском аббатстве святого Галла.
Монастырь был задуман как целый комплекс крупных строений, обрамляющий церковь, выступающую в качестве ядра всего проекта, с юга. Вокруг монастыря находятся общежития монахов, трапезная и подвальные помещения. По периметру также располагаются дом настоятеля монастыря, лазарет, кухни, гостевые дома, амбары и мастерские. План датируют примерно 816 годом или чуть позднее. При этом остаётся открытой дискуссия о природе этого плана, и насколько предназначен для реального воплощения, а не служит своеобразным идеальным вдохновляющим образцом. Этот план удивительно подробен, на нём чётко обозначены три отдельных сада, и также иные подразумевают наличие четвёртого внутри квадратной пристройки рядом с церковью.
Согласно плану, в монастыре святого Галла располагались сады нескольких типов с тем, чтобы обеспечить насущные потребности монахов. Огороженный внутренний двор, располагающийся в центре, служил местом отдохновения, где каждый монах мог насладиться свежим воздухом.

Огородные сады поставляли на монашеский стол различные овощи и зелень. Необходимые для микстур и примочек лекарственные травы выращивались в садах близ лазарета. Гербулярий имеет шестнадцать отдельных клумб, каждая для отдельного лекарственного растения. В некотором смысле садом можно назвать и зелёные пространства на территории кладбища, поскольку там были высажены фруктовые и ореховые деревья. Второй сад – хортус, или же огород, имеет восемнадцать грядок, расположенных в два ряда по девять каждая. Третий сад выполняет двойную функцию, т.к. в нём растут тринадцать деревьев, в основном фруктовых, и они равномерно распределены между четырнадцатью прямоугольниками – могилами монахов, завершивших свой земной путь
Однако стоит отметить, что на плане не указаны площади для культивации зерновых и корнеплодов, что обусловлено, судя по всему, тем, что им требуется значительные площади для роста, и потому они возделывались сельскохозяйственных землях за пределами монастыря.
Между садами на плане монастыря святого Галла и садами, которые были отражены в средневековом изобразительном искусстве и литературе можно найти много сходства. Сады, как правило, окружены аркадами или стенами со всех четырёх сторон, что делает их ровными и симметричными. Монастырская лужайка разделяется дорожками на квадранты, в то время как в огородных садах и садах лазарета посевы располагаются на равномерно расположенных рядах грядок. На самом плане часть из грядок отмечена названиями растений, активно культивируемых в средние века. Среди прочего это сельдерей, укроп, кориандр, салат и чеснок для огородных участков сада, и шалфей, мята, рута, фенхель, розы и лилии для участков, отведённых под целебные травы.
Несмотря на переоценку языческого прошлого в эпоху средневековья, целый ряд автор по-прежнему пользовался авторитетом, в частности это касалось трудов, посвящённых практической стороне жизни, например, правилам ведения сельского хозяйства и культивации растений в садах. К таким авторам относится и Рутилий Тавр Эмилиан Палладий, богатый землевладелец галло-римского происхождения, проживающий в Италии в IV веке н.э. Его специфический слог, которые иные обвиняют в недостаточной риторичности, тем не менее пришёлся по вкусу читателям более поздних эпох, а потому труд «De re rustica libri», активно переписывался. Наиболее популярная рукопись относится к X веку, которая вошла в оборот исследователей как Парижская рукопись № 6842. 15-я книга, непосредственно связанная с правилами садоводства, была издана в 1876-м и 1877-м годах.
Не менее известным и знаковым источником, но не столько о практиках и методах садоводства, сколько о биоразнообразии в том числе средневекового сада, является так называемый Травник Апулея, который в средневековье приписывался римскому автору Апулею из Мадауры, жившему во II веке н.э. Филологические исследования начала XX века выявили, что трактат был создан на базе позднеримских источников IV века. Структурно этот источник представлен 128 главами, каждая из которых содержит информацию о том или ином растении и способе его применения. По территориям Европы распространялся с IX века на базе манускрипта Монте-Кассино.
Следующий примечательный источник эпохи не что иное как небольшая поэма «Liber de cultura hortorum» (О садоводстве), Валафрида Страбона латинского поэта IX века, которая опубликована под кратким названием
«Hortulus» или Садик и была посвящена аббату Гримальду. В центре повествования – маленький садик на острове Райхенау, где, судя по всему, работал сам автор. Получившийся специфический образец художественной ботаники даёт нам представление о реальных практиках садоводства того времени. В поэме упоминаются многие растения из ранее обозначенного капитулярия Карла. Страбон повествует об их применении, в том числе при изготовлении пива. Почетное место занимает шалфей; затем идет рута, противоядие от ядов.; и так далее, через дыни, фенхель, лилии, маки и многие другие растения, чтобы закончить с розой, "которая по силе и аромату превосходит все другие травы и может по праву называться цветком цветов.
«Hortulus» это стихотворение, содержащее 444 строки. Некоторые исследователи рассматривают его в качестве продолжения стихотворения Колумеллы о садоводстве. Его отличает взгляд человека, который предоставляет знания, связанный с его непосредственной деятельностью, этот взгляд отличает понимание садоводческой работы и даже некоторый восторг от неё, растений и продуктов с ней связанных.
«Это не только молва мне открыла, что всюду известно, И не одно лишь богатство, из книг извлеченное древних, Но прилежанье и труд; им обоим я отдал досуги
Дней многочисленных, опыт в делах получив превосходных».
Стихотворение Валафрида начинается с общих замечаний о жизни садовника. Её спокойном характере, и при этом не умаляется тяжесть повседневной работы, связанной с поддержанием сада. Садоводство начинается для автора с приходом весны и всходом сорняков вроде крапивы. Он задаётся вопросом: «Что делать?» несколько раз и начинает прополку. Таким образом, стихотворение повествует о создании сада с нуля. С подготовки почвы.
Дабы сад не смыло дождями, его требуется укрепить досками и приподнять будущие грядки над общим уровнем земли. То же мы видим у римского писателя Палладия в книге «Opus agriculturae», где он советует учитывать характер дренаж при установке уровня грядок, и опускать или поднимать их соответственно. Однако здесь, в документе 840 г. Впервые появляется элемент в виде досок. В дальнейшем в более поздних рукописях и первых книгах появляющиеся сады имеют этот элемент в виде досок, который будет использовать вплоть до начала XVIII века.
Валафрид культивирует растения с использованием их семян или саженцев, поливая «капля за каплей…сквозь пальцы», т.е. буквально своими руками, чтобы более мощный поток воды не потревожил семена. Его сад на территории монастыря расположен за высокими стенами, так что часть его всегда находится в тени, другая скрыта от большинства осадков.
Большая же часть стихотворения, состоящая из двадцати двух разделов, концентрирует внимание читателя непосредственно на культурах сада.

Валафрид использует латинские наименования, а также описывает внешний вид, количество и области применения тех или иных растений в своём саду. Среди них встречается шалфей, рута, божье дерево, тыква, большие дыни, полынь, шандра, укроп, ирис, любисток, кервель, лилия, мак, склярега, мята, полей, сельдерей, чёрная буквица, репейник, турецкий чернобыльник, кошачья мята, редька, роза. Отдельно упоминается крапива, в качестве сорняка, а также индийский перец и гранат как «иностранные» продукты. Основным же критерием подбора растений остаётся их полезность, а лишь затем учитывается эстетическая составляющая, которая может быть выражена в определениях красивого, любопытного или даже комичного. Даже упоминание лилии, розы, ириса не должно вызывать удивления, поскольку в эпоху Валафрида эти растения активно использовались равно в кулинарии, так и в медицине, а потому по праву находятся в малом лекарственном саду. Так лилия лечит от укусов змей, ирис подавляет «пузырчатую сыпь», а роза, как он сказал бы нам, имеет бесчисленное множество применений. В этом саду, однако, практически отсутствуют овощи, так как они могут быть выращены на полях. Цветы же подобраны здесь за свою полезность, а декоративная составляющая вторична, хотя в конце стихотворения Валафрид и упоминает символико-мистическое значение лилий и роз, что намекает на использование их в качестве декора для венков и гирлянд на религиозные христианские празднества.
Список Валафрида убедительно перекликается с растениями и деревьями, указанными в плане св. Галла, а они, в свою очередь, вполне соотносимы с более полным и древним Капитулярием Карла Великого. Эти три документа дают общую картину состояния садоводства в Западной Европе около 800 года, которое можно охарактеризовать как простое, ограниченное, и утилитарное.
После Валафрида проходит много времени, прежде чем появляется другая группа текстов, в той или иной мере, затрагивающая тему садов и садоводства. Списки растений появляются в энциклопедических и лингвистических трудах, ссылки на сады, их иллюстрации отрывочны, почти случайны.

Большой вклад в умножение знания о растительном мире внёс знаменитый средневековый мыслитель Альберт Великий. В контексте исследования, среди его многочисленных трудов нас интересует книга, посвящённая ботанике, получившая названия «De vegetabilibus et plantis», «Об овощах и растениях». Она была написана после 1260 года. а именно в разделе, посвящённом садам «De plantitione viridariorum».
Целый набор образцовых эмпирических подходов можно найти в целом жанре письменных текстов: практических руководствах по садоводству, управлению поместьем, геодезии, охоте и другим подобным повседневным занятиям. Например, Пьетро де Крескенци, болонский юрист, профессиональный городской менеджер и землевладелец, в 1307/9 году написал для короля Неаполя труд под названием «Rurallium Commodorum»,
«Сельская местность». В нём Пьетро собрал информацию от римских агрономов и из своего собственного современного опыта, рассматривая такие темы, как тестирование почвы, уход за ореховыми деревьями, осушение земель, пчеловодство, лечение больных овец и так далее. Проблемы были обыденными, а методы сочетали изучение книг и практические знания.
Особняком стоит «Парижский домохозяин» (Le Menagier de Paris). В конце XIV века анонимный французский писатель составил книгу, адресованную пятнадцатилетней невесте, где повествование ведется от имени ее мужа, богатого парижанина в возрасте. Книга была создана для обучения этой молодой жены морали, обязанностям и поведению, приличествующим женщине ее общественного положения, в случае ее весьма вероятного вдовства и последующего повторного брака. Работа также представляет богатое собрание практических сведений для жены и ее домашнего хозяйства, включая трактаты о садоводстве, чему посвящена одноимённая вторая статья второго раздела этого руководства.
Джон Гарденер, "Праздник садоводства". около 1400 года: стихотворение, содержащее списки растений и описывающее методы садоводства, вероятно, написанное королевским садовником. Замечательное стихотворение, содержится в рукописи, хранящейся в библиотеке Тринити-колледжа в Кембридже. Стихотворение Джона Гарденера, по-видимому, было написано примерно в 1440–1450 годах, но заглавные заголовки написаны более поздним почерком. Джон Гарденер, несомненно, был садовником-практиком, поскольку стихотворение представляет собой серию самых разумных инструкций по выращиванию фруктов, трав и цветов, и его работа на удивление свободна от суеверных верований в астрологию, а также от экстравагантных фантазий и экспериментов по прививкам выращиваемым растениям, особенно фруктовым деревьям, что было так распространено в работах этого периода.
Атлас городов земного мира (Civitates Orbis Terrarum) увидел свет в XVI веке (выходил в течение 46 лет — с 1572 по 1618 гг.). Всего было издано шесть томов. Авторы атласа — гравер и издатель Франс Хогенберг и теолог Георг Браун. Атлас был опубликован в Кёльне. Атлас состоит из 552 планов, гравированных на меди и затем раскрашенных акварелью. Атлас представляет собой набор перспективных планов «с высоты птичьего полета», красочные гравюры с изображением пейзажей, городских зданий, фигур жителей в национальных костюмах, выполненные по рисункам художника и рисовальщика Георга Хуфнагеля. Помимо этого, атлас содержит планы, сделанные на основе геодезических съемок. Большая часть планов — планы европейских городов, так как территории Африки, Южной Америки и Азии на момент создания атласа были недостаточно изучены. Планы «с высоты птичьего полета» — это подробные натурные зарисовки панорамных видов городов с какой-либо высокой точки. Большую часть геодезических съемок производил Якоб ван Девентер.
Великолепный часослов герцога Беррийского является часословом книга, заказанная герцогом Жаном I-м Берри и в настоящее время хранящаяся в музее Конде в Шантильи (Франция) под обозначением Ms. 65
Он был заказан герцогом Беррийским братьям Полу, Иоанну и Герману Лимбургским примерно в 1410-1411 годах. Незаконченная после смерти трех художников и их покровителя в 1416 году, рукопись, вероятно, была завершена в некоторых календарных миниатюрах анонимным художником в 1440-х годах. Некоторые историки искусства видят в этом руку Бартелеми д'Эйка. В 1485- 1486 годах он был завершен в нынешнем виде художником Жаном Коломбом от имени герцога Савойского. Приобретенный герцогом д'Омале в 1856 году, он до сих пор хранится в его замке Шантильи, из которого он не может выйти из-за условий завещания герцога.
Из 206 листов рукопись содержит 66 больших миниатюр и 65 маленьких. Длинный и сложный дизайн книги претерпел множество изменений и изменений. Для его декораций, миниатюр, а также для каллиграфии, надписей и оформления полей было привлечено множество художников, но определение их точного количества и идентичности остается на уровне гипотез. Миниатюры помогли сформировать идеальный образ Средневековья в коллективном воображении. Это особенно относится к изображениям в календаре, наиболее известным, изображающим как крестьянские, аристократические сцены, так и элементы примечательной средневековой архитектуры.
Попытка воссоздать садоводческие ландшафты наталкивается на проблему письменных источников правового характера. Сады и фруктовые сады волнуют современников меньше, чем жилища. Нотариальные записи городов неутешительны. Из подсчета, проведенного Н. Куле [Leguay J.-P., 2009,
p. 50] из 300 сборников торговой активности жителей Экс-ан-Прованс, на юго- востоке Франции, следует только один акт продажи сушеных овощей. Глава о десятине в государственных ведомостях сводится к перечислению общих сумм на содержание поместья, а в записях городских монашеских общин в разделе о доходах их членов учитываются только покупки на улице, где редко представлены продуктами из садов. Исключениями служат особые случаи, такие как покупка овощей для муниципального банкета.
Информация об археоботаническом материале черпалась из базы данных Международной рабочей группы по палеоэтноботанике (IWGP), который представляет собой неформальный и децентрализованный коллектив всех исследователей, работающих в широкой области археоботаники.
Основополагающая идея сегодняшнего IWGP восходит к середине XX века. В 1966 году, во время 7-го Международного конгресса доисторических и протоисторических наук, исследователи–первопроходцы Мария Хопф, Клаус– Дитер Ягер, Мария Фоллиери, Эмануэль Оправиль, Зденек Темпир, Арпад Патай и Джейн Ренфрю - в переписке с Фатихом Хафизовичем Бахтеевым, Моисеем Марковичем Якубзинер и Виллем ван Зейст - выдвинули идею создания международной группы, занимающейся исследованиями взаимодействия человека и растения.
Сайт организации предоставляет свободный доступ к накопленному археоботаниками исследовательскому материалу по всему миру, в том чсле интересующему нас европе

СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ ИСТОЧНИКИ
1. Alberti Magni. De vegetabilibus et plantis. ed. E. Meyer-C. Jessen. Berlin, 1867. 808 p.
2. Alberti Magni. De vegetabilibus et plantis// История агрикультуры. Агрикультура в памятниках Западного средневековья : [сборник статей] / переводы и комментарии под ред. О. А. Добиаш-Рождественской М. И. Бурского. Москва, Издательство Академии наук СССР, 1936. 364 с.
3. Benedicti Regula Monachorum/ пер. Н. А. Гейнике, Д. Н. Егорова, В. С. Протопопова и И. И. Шитца. Средневековье в его памятниках. М., 1913.
4. Capitulare de villis
5. George Braun. Civitates orbis terrarum. 1575. 292 p.
7. Opus agriculturae (De re rustica libri XIV): The Fourteen Books of Palladius Rutilius Taurus ?milianus, on Agriculture / Transl. T. Owen (1807)
8. Pietro de' Crescenzi. Rurallium Commodorum.
9. The Good Wife's Guide (Le Menagier de Paris): A Medieval Household Book/ Transl. G.L. Greco, Ch.M. Rose. Cornell University Press, 2009. 366 p.
10. Walahfried Strabo. Liber de cultura hortorum.
11. База данных IWGP (Международной рабочей группы по палеоботанике). (
12. Валафрид Страбон и его поэма "О культуре садов" или "Садик" // Средние века, Вып. 34. 1971. (
13. Епископ Луйтпранд при дворе константинопольском // Вестник Европы, Часть 169. № 24. 1829.
14. Из капитуляриев Карла Великого // Карл Великий. Через Империю к Европе. М. Соратник. 1995.
15. План аббатства Св.Галла.
16. Псевдо-Апулей. Травник Апулея // пер. Горелов Н.С. Кухня ведьм. Полезные тайны. "Азбука-Классика". СПб., 2009.
17. Хроника Оттона из монастыря св. Власия/ пер. Кулаков. М., 2009. (

ЛИТЕРАТУРА
1. Abel J. The Oldest Danish Book about Gardening // Garden History: Garden Plants, Species Forms and varieties from Pompei to 1800, edited by J. H. Dickson, P. M. Jorgensen and D. Belgium, 1994. P. 132-137.
2. Agelet A. Homegardens and their role as a main source of medicinal plants in mountain regions of Catalonia (Iberian Peninsula)// Economic botany. Vol. 54. 2000. P. 295-309.
3. Alanko T. Cloister, manor and botanic gardens in medieval and early modern Finland and Sweden. An archaeobotanical approach to garden history. Helsinki, 2017. 43 p.
4. Alberts W.J. Arnhem, life in a medieval city. Dieren, 1983. 72 p.
5. Badura M. Environmental context and the role of plants at the early medieval artificial island in the lake Paklicko Wielkie, Nowy Dworek, western Poland// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 27. 2018. P. 99–110.
6. Bajard S. Villas and Gardens of Tuscany. Terrail, 1993. 223 p.
7. Balzaretti R. Women, Property and Urban Space in Tenth Century Milan// Gender & History. Vol. 23. 2011. P. 548-576.
8. Bayard T. Sweet Herbs and Sundry Flowers: Medieval Gardens and the Gardens of the Cloisters. New York: Metropolitan Museum of Art, 1985. 120 p.
9. Behre K-E. The history of beer additives in Europe - a review// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 8. P. 35–48.
10. Birrell J. Who poached the King’s Deer? A study in thirteenth century crime// Midland history. Vol. 7. P. 9-25.
11. Black D. Dressing the pleasure garden: Creation, recreation, and varieties of pleasure in the two texts of the norwich grocers’ play// The medieval and early modern garden in Britain: Enclosure and transformation 1200-1750. 2018. P. 102-122.
12. Bolens L. Al-Andalus// La production du vin et l' huile en Mediterranee. Greece. 1993. P. 423–438.
13. Bosser J. Gardens in Time. CU, 2006. 319 p.
14. Chavannes-Mazel C.A. The green Middle Ages. The depiction and use of plants in the Western World 600-1600. Amsterdam, 2022. 344 p.
15. Compton R. Pleasures and Pastimes in Medieval England. New York: Oxford University Press, 1998. 252 p.
16. Cubero C. From the granary to the field; Archaeobotany and experimental archaeology at l'Esquerda (Catalonia, Spain)// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 17. 2008. P. 85–92.
17. David N. The Later Medieval City. 1300-1500. Taylor & Francias. 2014. 444 p.
18. Davies W. Gardens and gardening in early medieval Spain and Portugal// Gardens and gardening in southern Europe. Vol. 27. 2019. P. 327–348.
19. Demade J. Medieval village in German historiography since the 1930s// Rural History of medieval European societies. Trends and prospects. Turnhout, P. 173-252.
20. Dendle P., Alain T. Health and Healing from the Medieval Garden.
Woodbridge, UK: Boydell Press, 2008. 270 p.
21. Dyer C. Everyday Life in Medieval England. Bloomsbury Publishing. 2003.
352 р.
22. Fletcher J. Gardens of earthly delight: the history of deer parks. Oxford UP, 2011. 284 p.
23. Forcada M. The garden in Umayyad society in al-Andalus// Gardens and gardening in southern Europe. Vol. 27. 2019. P. 349-373.
24. Fossier R., La terre et les hommes en Picardie jusqu’a la fin du XIIIe siecle, Paris, Louvain, 1968. T. 1. 436 p.
25. Freeman M. B. Herbs for the Medieval Household. New York: Metropolitan Museum of Art, 1997. 68 p.
26. Galinou M. London's Pride. The Glorious History of the Capital's Gardens.
Anaya, 1990. 224 p
27. Garofalo V. Digital Representation of Urban Changes: Fragments of the Medieval Palermo// Congreso Internacional de Expresion Grafica Arquitectonica. EGA. 2018. P. 1198-1211.
28. Gattiglia G. Pisa in the Middle Ages: archaeology, spatial analysis and predictive modeling. Edizioni Nuova Cultura. Roma. 2014. 217 p.
29. Goodson C. Admirable and delectable gardens: uiridaria in early medieval Italy// Gardens and gardening in southern Europe. Vol. 27. 2019. P. 416-440.
30. Goodson C. Cultivating the City in Early Medieval Italy. Cambridge UP, 2021.
300 р.
31. Goy R. Florence: The City and Its Architecture. Michigan University. 2002.
319 р.
32. Goy R. Venice: The City and Its Architecture. Phaidon Press, 1997. 322 р. 33.Green F.J. Problems of interpreting differentially preserved plant remains from
excavations of medieval urban sites// Environmental Archaeology in the Urban Context, Vol. 43. Cambridge, 1979. P. 40–46.
34. Green F.J. The archaeological and documentary evidence for plants from the medieval period in England// Plants and ancient man: studies in palaeoethnobotany. Rotterdam, 1984. P. 99–114.
35. Greig J. Archaeobotanical and historical records compared – a new look at the taphonomy of edible and other useful plants from the 11th to the 18th centuries AD. Circaea, Vol. 12. 1996. P. 211–247.
36. Greig J. The investigation of a medieval barrel-latrine from Worcester// Journal of Archaeological Science. Vol. 8. 1981. P. 265–282.
37. Grieve M. A modern herbal. New York: Dover Publications Inc., 1971. 888 p. 38.Gruger, E. Microbotanical Remains: Pollen analysis// Sourcebook for garden
archaeology: methods, techniques, interpretations and examples. Parcs et jardins, Vol. 1. Bern, 2013. P. 361-392.
39. Haggren G. Six estate Landscapes// MASF. Vol. 18. P. 69-81.
40. Hansen U.L., Karg S. Viking Age Garden plants from southern Scandinavia – diversity, taphonomy and cultural aspects.
41. Hellwig M. Plant remains from two cesspits (15th and 16th century) and a pond (13th century) from Gottingen, Southern Lower Saxony, Germany// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 6. 1997. P. 105–116.
42. Hoffman R. Environmental history of Medieval Europe. University Printing House, Cambridge, 2014. 427 p.
43. Hondelink M. The common and the rare: a review of Early Modern Dutch plant food consumption based on archaeobotanical urban cesspit data//Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 29. 2020. P. 553–565.
44. Hopwood R. Fountains and Water Features. Princes Risborough: Shire Publications, 2004. 64 p.
45. Iaquinta D.L. Urban Agriculture: A Comparative Review of Allotment and Community Gardens// Urban Ecosystem Ecology. Vol. 55. 2010. P. 199-226.
46. Innes M., Perry C. Medieval Flowers: The History of Medieval Flowers and How to Grow Them Today. London: Kyle Cathie, 2002. 160 p.
47. Jablonski R. The medieval garden design book. Maryland, 1982. 48 p. 48.James E. Vance, Professor James E Vance, Jr. The Continuing City. Urban
Morphology in Western Civilization. Johns Hopkins University Press, 2007. 534 p.
49.Jennings A. Medieval Gardens. London: English Heritage, 2005. 80 p. 50.Karg S. Long term dietary traditions: archaeobotanical records from Denmark
dated to the Middle Ages and early modern times. In: Medieval food traditions in Northern Europe// Studies in Archaeology & History Vol. 12. Copenhagen, 2007. P. 137–160.
51. Keshavarz N., Bell S., Zilans A., Hursthouse A. A history of urban gardens in Europe // Urban Allotment Gardens in Europe. P. 8-32.
52. Kroll H. Literature on archaeological remains of cultivated plants (1998/1999)// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 9. 2000. P. 31–68.
53. Landsberg S. The Medieval Garden. New York: Thames and Hudson, 1995. 144 p.
54. Latalowa M. Stand-scale reconstruction of late Holocene forest succession on the Gdansk Upland (N. Poland) based on integrated palynological and macrofossil data from paired sites// Vegetation History and Archaeobotany Vol. 25. 2016. P. 239–254.
55. Laughton J. Life in a Late Medieval City. California University, 200 p. 56.Leguay J.-P. Terres urbainesPlaces, jardins et terres incultes dans la ville au
Moyen Аge. Rennes, 2009. 352 p.
57. Lempiainen T. Archaeobotanical evidence of plants from the medieval period to early modern times in Finland// Medieval food traditions in Northern Europe. PNM. Studies in Archaeology & History Vol. 12. Copenhagen, 2007. P. 97-118.
58. Lempiainen-Avci M. Planted, designed and managed landscapes – A review of Finnish garden archaeology involved in garden history with an archaeobotanical view// MASF. Vol. 6. 2018. P. 123-138.
59. Lilley K. Medieval urbanism// Encyclopedia of Global Archaeology. P. 4743– 4750.
60. Littlewood A. Byzantine Garden Culture. Paper presented at a colloquium in November 1996 at Dumbarton Oaks. 2002. 281 р.
61. Litynska-Zajac M, Rebkowski M. Plant use in Muslim Spain: Preliminary results from the medieval town of Madinat Ilbira// Acta Palaeobotanica. 2020. P. 296-306.
62. Ludlow J. Medieval Ireland. The Barryscourt Lectures I-X. Barryscourt Trust, 2004. 349 p.
63. M. Symes glossary of Garden History. Princes Risborough: Shire, 1993. 145 р. 64.MacDougall E. Medieval Gardens. Dumbarton Oaks Research Library and
Collection, 1986. 278 р.
65. Martinez N.A. Agriculture and food from the Roman to the Islamic Period in the North-East of the Iberian Peninsula: archaeobotanical studies in the city of Lleida (Catalonia, Spain)// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 14. 2005. P. 341–361.
66. Matos R. Urban Landscape: Interstitial Spaces// Landscape Review. Vol. 13. 2009. P. 61–71.
67. McClure J. A New Politics of the Middle Age: A Global Middle Ages for a Global Modernity// History Compass. Vol. 13. 2015. P. 610–619.
68. McLean T. Medieval English Gardens. New York: Viking, 1981. 320 p. 69.McLeod J. In a Unicorn’s Garden: Recreating the Magic and Mystery of
Medieval Gardens. Sydney, Australia: Murdoch Books, 2008. 288 p. 70.Mozejko B. The plant element in the diet of the inhabitants of Danzig
(Gdansk), Elbing (Elblag), and Marienburg (Malbork) during the rule of the Teutonic Order: historical and archaeobotanical perspectives. In: Ecologies of crusading, colonization and religious conversion in the medieval Baltic// Terra Sacra Vol. 1. Turnhout, 2019. P. 95–110.
71. Mozejko B. The political history of Gdansk from the town beginnings to the sixteenth century// Newstudies in medieval and renaissance Poland and Prussia. The impact of Gdansk. London, 2017. P. 17–46.
72. Nichols J. Maps and Meanings: Urban Cartography and Urban Design.
Adelaide, 2012. 302 p.
73. Niedzwiedz T. The historical frame (Past 1000 Years)// In, The BACC II author team. Second assessment of climate change for the Baltic Sea basin. Basel, P. 51–65.
74. Paner H. Archaeological evidence for trade in Gdansk from the 12th to 17th century// (Lubecker Kolloquium zur Stadtarchaologie im Hanseraum. Lubeck, 1999. Р. 387–402.
75. Pena-Chocarro L. Garden plants in medieval Iberia: the archaeobotanical evidence// Gardens and gardening in southern Europe. Vol. 27. 2019. P. 375- 393.
76. Pokorny P., Kocar P., Jankovska V. Archaeobotany of the high medieval town of Ceske Budejovice (Czech Republic)// Archeologicke Rozhledy. 2002. P. 813–836.

77. Purcell N. Dialectical Gardening// Journal of Roman Archaeology. Vol. 14.
2001. P. 419-453.
78. Racine M., Boursier-Mougenot E. J.-P., Binet F., Parte A., Agarathe H. The gardens of Provence and the French Riviera. MIT Press, 1987. 317 p.
79. Rackham O. Woodlands. The new naturalist library. London, 2010. 508 p. 80.Radomski M. «Empty» Space in Central European Medieval Towns through
an Interdisciplinary Perspective// Urban History. Vol. 49. 2020. P. 1–20.
81. Rakow D.A., Lee S.A. Western Botanical Gardens: History and Evolution// Horticultural reviews. Vol. 43. 2015. P. 269-310.
82. Riera E.M. Urban geography of Catalonia. 1968. Barcelona. 21 p. 83.Robbins D.K. A Case Study of Medieval Urban Process. Rome's Trastevere
(1250-1450). Berkley, 1989. 1260 p.
84. Romano D. Markets and Marketplaces in Medieval Italy c. 1100 to c. 1440.
New Haven, 2015. 272 p.
85. Rosenwein B. The Family Politics of Berengar I, King of Italy (888–924)// Speculum, Vol. 71. 1996. P. 247–289.
86. Rosser G., Holt R. The Medieval Town in England 1200-1540. Taylor & Francias, 2014. 300 p.
87. Rudolf Mansfeld and Plant Genetic Resources. Proceedings of a symposium dedicated to the 100th birthday of Rudolf Mansfeld, Gatersleben, Germany, 8- 9 October 2001. Ed. By H. Knupffer, J. Ochsmann. ZADI. Bonn, 2003. 361 p.
88. Salkova T. Economy and Environment of a Medieval Town Reflected in Wells Backfill in Pisek, Bakalare Square (South Bohemia, Czech Republic)// Interdisciplinaria archaeologica. Natural sciences in archaeology. Vol. 6. 2015. P. 63-82.
89. Sillasso U. Medieval plant depictions as a source for archaeobotanical research// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 16. 2006. P. 61–70.
90. Smith M. Urban Empty Spaces. Contentious Places for Consensus-Building// Archaeological Dialogues. Vol. 15. 2008. P. 216–231.

91. Stanley B., Stark B., Johnston K, Smith M.E. Urban Open Spaces in Historical Perspective: A Transdisciplinary Typology and Analysis// Urban Geography, Vol. 33. 2012. P. 1089–1117.
92. Stephens R.C. Housing in Early Medieval Rome, 500–1000// PBSR. Vol. 64.
1996. P. 239-259.
93. Stuart D. The kitchen garden: a historical guide to traditional crops. London: R. Hale, 1984. 270 р.
94. Suburban gardens from Provence (Southern France, 14th–17th century) and the presence of Ricinus communis// Vegetation history and archaeobotany. 2021. P. 313-329.
95. Swieta-Musznicka J. Environmental changes and plant use during the 5th-14th centuries in medieval Gdansk, northern Poland// Vegetation History and Archaeobotany. Vol. 30. 2021. P. 363–381.
96. Tabacco G. The Struggle for Power in Medieval Italy. New York: Cambridge UP, 1989. 386 p.
97. Teira-Brion A. The Town as Agrarian Dissipative Structure: Cash Crops in the Medieval Kingdom of Galicia. Preprints.org. 2022. 19 p.
98. Toussaint-Samat M. A History of Food. Cambridge MA, 1993. 801 p. 99.Treasure E. R. The Frontier of Islam: An Archaeobotanical Study of
Agriculture in the Iberian Peninsula (c.700 1500 CE). Durham University, 2020. 306 p.
100. Van der Veen M. Archaeobotany: The Archaeology of Human-Plant Interactions// The Science of Roman History. Biology, Climate, and the Future of the Past. Princeton NJ. 2018. P. 53-95.
101. Van Zuylen. Paradise on earth: the gardens of western Europe. New York: Harry N. Abrams, 1995. 175 p.
102. Vercelloni V. European gardens: an historical atlas. New York: Rizzoli, 1990. 207 p.
103. Vercelloni V. European gardens: an historical atlas. New York: Rizzoli. 1990. 207 р.

104. Verkerk C. L. Coulissen van de macht. Uitgeverij Verloren, 1992. 758 p.
105. Watson A.M. Arab and European Agriculture in the Middle Ages: A Case of Restricted Diffusion// Agriculture in the Middle Ages. Technology, Practice and Representation. University of Pennsylvania Press, 1995. P. 62–75.
106. Whiteman R. Brother Cadfael’s Herb Garden: An Illustrated Companion to Medieval Plants and Their Uses. New York: Bulfinch, 1997. 200 p.
107. Willcox G.H. Exotic plants from Roman waterlogged sites in London// Journal of Archaeological Science. Vol. 4. 1977. P. 269–282.
108. Zemanek A. The poppy in old Polish botanical literature and culture// Plants and culture: seeds of the cultural heritage of Europe. Bari, 2009. P. 217– 226.
109. Zeven A. On the history of vegetable gardens in North-West Europe// Botanical Journal of Scotland. Vol. 43. 1993. P. 605–610.
110. Zeven A. The history of the medieval vegetable garden of the common man and woman: the poorness of descriptions and pictures// Rudolf Mansfeld and plant genetic resources. Proceedings of a symposium dedicated to the 100th Birthday of Rudolf Mansfeld. Bonn, 2002. P. 155-166.
111. Гусарова Т. П. Город и деревня в Италии на рубеже позднего средневековья. М., 1983. 145 с.
112. Майер В. Е. Деревня и город в Германии в XIV–XV вв. Ленинград, 1979. 169 с.
113. Муравьёв А.В., Самаркин В.В. Историческая география эпохи феодализма (Западная Европа и Россия в V–XVII вв.). М.: Просвещение, 1973. 144 с.